не может… А вы отдайте не деньги, а заботу, старание, свое время, силы, переступив, через себя, придите в хоспис, вынесите утку из под лежачего, или позвоните в фонд, поинтересуйтесь чем помочь: белье там, да даже простой анальгин! Нам же ничего не дают, даже…, вот видите…, отбирают! На телеэкранах все благополучно, а на деле при увеличении, очень быстром увеличении онкобольных, с такой же скоростью сокращают койко-места, при этом министр утверждает, что уменьшая койко-места, министерство тем самым стремится освободить место для больных…
— Это как?
— Сие нам не ведомо… К мальчику, так к мальчику…, а что вы сказали о его девушке…, простите, она же здорова?… — Иван действительно имел в виду деньги, но не потому, что е был готов отдать всего себя, а по привычке, по удобству, не думая, что может быть, а точнее, не может быть другой надобности. Со стыдом в голосе, словно извиняясь, «выплюнул» он комок, заткнувший горло:
— Она сирота…
— Да? Хм…, кажется нет, хотяяя…, матери точно нет, а вот отец…, отец, какой-то авторитет, слышал, что сестренка у нее была, пропала…, но отец есть…
— «Нечай»?
— Чай, чай…, правда, его, кажется, не очень волнует состояние Ярополка…, эх, красивые имена у вас в древности были…, почему вы своих детей называете нашими, хотя я вне наций, а вера по наследству досталась… Смешным может показаться, но делаю все, что бы с одной стороны увеличить и сделать качественной помощь больным, от которых уже отворачиваются, а с другой, экономлю общие расходы — не умеют у нас ни считать, ни рационализировать, а вот воровать и забирать…
— Да, ад! Но что же Аля?
— Аленушка, ее так зовут у нас… Пока Ярополк спит, она за другими ходит… — необычный человек, но скорее всего, все закончится на днях — мы что могли сделали, но…, вот эти вот… — Тут сбивающийся с мысли от усталости доктор, кивнул в сторону формирующейся за окном колоны спецназа, указывая чьими, в том числе, усилиями будет сотворено зло:
— Они ведь борются за это здание, как за свою жизнь, врачей распугали, кого-то заставили уволиться — мы ведь в подчинении клиники, всего-то паллиативное отделение для инкурабельных больных, хотя той же клиникой и зовемся. Вот главврач, перепугавшись и увольняет без выходного пособия, чтобы другим было неповадно. Мы специальные кровати на пожертвования приобрели — 4000 евро за каждую отдавали, а он половину…, в общем, ему тоже выгоднее у себя иметь лечащихся прокуроров, чем лежачих умирающих «никого»… — вот и получается, что ради «бессметных», мы уже почти умерших добиваем…
— Ну что пойдем… — Пошатываясь, доктор Марк встал, и уже было направился к двери, как вдруг она отворилась, и ввалился здоровущий Семен Гальперин и невысокая Ольга Демичева. Рыжая борода и почти лысый череп со сверкающими, под стеклами очков, красными возбужденными глазами, вздымающаяся грудь и после, при ее опускании, вылетающий со свистом выдох, сопровождаемый ругательствами невероятной этажности и конструкции, понятной только медикам, тряслись от перевозбуждения:
— Маркуша, дай чтонидь!..
— Что случилось, Семен?
— Случилось давно, мало того, что меня в лес вывезли, так еще и яму копать заставили — думали я поверю, что они меня там закопать хотят… Хотя, так и подумал! Задержать хотели! Думали я не успею! О…, а это у тебя кто? Ребят, пулемета нет, а то вся эта бодяга надоела?!.. — Нисколько не смущаясь, Ваня, как бы продолжил:
— Есть, и даже с патронами, но не сейчас — предупреждать нужно было…
— Наш человек, заболеешь, обращайся!..
— Уже, но я по-другому делу… — Ольга, как женщина продуманная, и более осторожная, чем совсем обезумевшие от этого ада мужики, быстро сообразила, что оплот спокойствия именно в Иване, к нему и обратилась:
— Нас могут снова забрать в тюрьмушку…
— Вас то за что?!
— А у нас разве нужно иметь «за что»? … Хм, мы просто самые крикливые и нам больше всех нужно… — Семен посмотрел на Марка, что-то увидел в его глазах:
— Марк, что?…
— Ребята Леночка, наша девочка ночью «ушла», просила читать ей Евангелие…, я читал…, а своих уже трое суток не видел…
— Ну чуть осталось, крепись, пошли на переговоры…, мы еле прорвались…, вот штаны порвал — через забор лез… — Марк с удивлением посмотрел на Ольгу, предполагая тоже самое, Ольга улыбнулась сквозь дикую печаль:
— Неее…, я по-другому, в дырочку в заборе… — В коридоре, где-то внизу, послышался шум, какие-то удары, Гальперин схватил древние, как мир, брезентовые носилки с алюминиевыми ручками, таким образом, будто это длинная дубина, взревел:
— «Бесссмертные»! Да неужели вы думаете, что смерть всегда будет проходить мимо… — Далее вывалился за дверь и исчез… Марк с Ольгой
