— Онкология легких — довольно скоротечна, у него метастазы везде, где можно, проникли в позвоночник, он уже почти год не ходит, химию постоянно делали, но…, он уже и в сознание почти не приходит, все в бреду, боли непрестанные, если не будет анальгетиков, да и с их применением целая история — ужас короче! Бедная девочка… Кто она тебе, вроде бы отец у нее есть…
— По идее…, я думал дочь…
— Думал дочь при имеющемся отце?
— Моя пропала…, у моей части фаланга мизинчика нет…
— Не твоя, у Аленушки все на месте!.. — Ольга, услышав про «все на месте» подумала о другом и шутливо погрозила кулаком:
— Да я ж не об этом… — Все трое улыбнулись о своем… «Полторабатька» внезапно осознал, что, кажется, снова опаздывает, как и тогда почти двадцать лет назад, но спросил не об этом:
— Ребят, а что же с теми больными, которых эти ухари вытащили на кроватях на улицу — это ж просто ни в какие ворота…
— А им то что! Одни приказывают бездушно и цинично, другие выполняют… Скажи первые — расстрелять, вторые исполнят не задумываясь…
— Так там же не ходящие…
— Более того, за ними смогут приехать не раньше, чем через пару дней, двое из четверых, оставшихся на улице с Дальнего Востока — вояки, кстати, какие-то. А ты вообще молодчага, чесал, как заправский чиновник…
— Может и «чесал», а вот руки чесались…, как таких земля то носит! В натуре «бессмертными» они себя, что ли считают?…
Привезли в отделение полиции, местным было не до них — только, что поводили показательный рейд по проституткам, которых девать было некуда. Несколько особо одаренных и более всех остальных выглядевших опрятно и даже настолько со вкусом, что можно было предположить, что это дорогие элитные барышни, продававшие себя за дорого, попали сюда случайно.
Девушки, обособленно устроились на скамеечки, не подпуская к себе «пивных фей» и совершенно опущенных женщин, тихонько болтали о своем. Остальные горлопанили, кто песни, кто заводил полицейских болтовней и придуманными историями, особенно выделялась одна очень высокая, наголо бритая, с совершенно черными макияжем и маникюром. Совсем не похожая на проститутку и вообще ни на кого, она акцентировано, обращалась к каждому проходящему мимо:
— Слышь, мусорочек — милаш, посмотри на меня? Не бойся я тебя взглядом не обижу…, одари сигареточкой, и будет тебе счастье!.. — Мужчины в форме, услышав такое, чуть не отпрыгивали, но было видно — к этой особе относились по иному, в отличии от остальных. Все больше эта женщина, заинтересовывала Ольгу, водворенную в один с ней «обезьянник». Обоих не трогали даже вопросами — полицейские знали кто они, возможно ставили в один ряд. После следующего захода на очередную жертву, высокая лысая стройняшка, подмигнула доктору — тут же Демичева, будто обожглась об ее взгляд и все вспомнила:
— Вика?!
— Ну наконец-то, я уж думала не вспомните…
— Но…, но как ты здесь, что ты вообще тут делаешь с твоими образованиями, да и вообще ты же богатый человек?…
— Местами… и то и другое…
— Ты играешься или в серьез? Они ж…, эти, тебя все знают… я не верю, что можно вот так… Да и ты же…, у тебя ремисиия?
— Да кто его знает, что у меня? Я уже не сдавала анализы года три…
— Ты что! Это же…, так нельзя!.. — Виктория закурила, по жестам было видно прежнюю уверенность, галантность, важность, даже воспитанность и интеллект, глубоко спрятанные, теперь выставились наружу.
Неожиданная, для обоих, встреча, вернула Вику полностью в ее прежнее состояние, будто, кто-то незаметно включил неведомый тумблерок. Глотая, через чур, обильно выделяющуюся слюну, мешая ее с нескрываемой горькой слезой, нахлынувшие воспоминания, выдавили из женщины:
— «Нельзя», когда ты кому-то нужен… — Переведя дух, она всхлипывая, вытащила носовой платочек, и высморкавшись, продолжила:
— Нельзя, когда у тебя кто-то есть; нельзя когда нельзя и не имеешь права, когда знаешь и осознаешь смысл жизни…, а я… Нет больше ни мужа, ни ребенка… — Женщины сидели у самого края решеточки, с мужчинами их разъединяла только стена. Семен и Иван, по стечению обстоятельств, находясь совсем рядышком, все слышали.
— Я переболела, и все пошло своим чередом, так у меня была первая стадия, прыщ можно сказать, без метастаз — без болей, даже «химию», по началу делать не стали, потом, что-то пошло ни так…, ну вы помните, никто и не верил, что может быть рецидив, а он полоснул, грудь отрезали, потом вторая операция, потом еще несколько «химий» и вот…, неожиданно отпустило. Вот до сих пор все хорошо, но лучше бы было плохо!
— Волосы?
— Да волосы — это мелочь! Сначала, казалось: только бы не волосы, только бы не грудь, все, что угодно, только этого бы не лишиться…
— Но ресницы то твои…, брови?
— Неее…, сейчас и ресницы и брови — все настоящее…, когда-то было клееное, вспоминать страшно — на теле ни волоска! Но мужу…, он правда говорил, что нравилось, так и звал меня «Голышик», а потом у него и через несколько месяцев…, и у Никитки, вот…, тоже все это началось… Мне хоть бы
