переглянулись, мужчина кивнул:
— Иди Олюшка, только не лезь никуда, я сейчас… — Обернувшись к двум находящимся в некотором удивлении больным, произнес:
— Они все рвут, крадут, копят, а Господь ведь их заставит эти деньги потратить не на наслаждение, а на свое лечение…, но еще страшнее, что за них будут страдать их дети!.. Пойдемте, нам ли быть в печали..!
Спускаясь по лестнице, через открытую дверь, ведущую с лестничной клетки на этаж, послышался недовольный голос Ольги:
— Отдай сумку, да что же это…, я больному помочь…, да помоги ты хоть ему-то… — Иван почувствовал необходимость в себе — старое забытое чувство протеста всколыхнуло всю душу. Повернувшись и сделав знак, что бы следовали за ним остальные, направился в сторону шумевших:
— Офицер нужна ваша помощь!.. — Резко и, будто имея на то право, обратился он к полицейскому, вцепившемуся в сумку.
— Ты еще кто, стой, где стоишь… — Не останавливаясь в полной уверенности, что успеет, Сталин продолжал, имея жесткие намерении в отношении спецназовца, но внезапно его осенило:
— Я здесь со следователем, он не ходячий…
— Какой следователь?
— Хлыст Андрей Михайлович…
— Михалыч! Да…, чем помочь-то… — Сумка упала на пол, как и опешившая и потерявшая равновесия из-за пропавшего противодействия женщина. Через две минуты несколько человек в форме разговаривали с несколькими гражданскими, Иван чуть ли не первенствовал, удивляясь сам себе:
— Дайте время, хотя бы несколько часов — родственники уже едут, забирать, но едут из других городов, перевозка аппаратуры осуществляется только грузовым транспортом, его не выделили, приходится нанимать, тяжело больным требуется специальный транспорт… Мы, что можем — делаем. Полковник, а ты ведь знаешь, почему такая заминка!
— Да мне…, мне приказали, я сделал…, хотя не по душе все это, мы с пленными и то по лучше, а здесь свои…
— Да нам под клинику же выделили другое здание, мы даже там начали делать ремонт, уже перевезли часть имущества, а нас и от туда, причем только позавчера…
— Да знаю я…, ну а мне что прикажешь?… Андрей Михайлович, вы уж извините — вы такой человек у нас, просто легенда, да кто ж знал, что вы здесь. Мы бы, что называется, с почестями со всеми…
— Так он еще жив…
— Ну я это…, имел в виду с уважением… — Михалыч, восседал важняком, задрав нос, еле слышно, фыркал что-то себе под нос. Стали наклонился:
— Ну ты жжешь, актер в тебе пропал, а вдруг поймут? А! Нас. ть… Попроси, что бы помогли с нашим Ярополком…
— Точно… А где сын генерала лежал?… — У командира спецназа округлились глаза, а в воображения звездочки на собственном погоне сами начали соскальзывать, благодаря чему в выражении появилось недоумение:
— Какой сын, какого генерала?…
— Да вас что, совсем ни о чем не предупреди — да здесь внук командующего округом, а сын его…
— Да ну на фиг! Где же он… — Услышав кого нужно искать полковник умелся, как вьюн, с одним вопросом: «И кто же сын?». В принципе задача выполнялась сама собой, этому способствовал легенда сыска и какой-то мужик вместе с ним. Он понимал, что хорошо бы второго, особо активного, проверить, но заниматься выселением больных посчитал делом не достойным спецназа, а потому пока отложил. Пока — это не значит насовсем…
Подоспевшая, вызванная «Полторабатькой» специальная амбулатория, увезла парня, Иван довольно подробно рассмотрел Алену, теперь следуя с наручниками на руках, к АВТОЗАКу, подогнанному ко входу в отделение, вместе со все, с теми же Гальпериным и Ольгой Демидовой, он прокручивал раз от раза, эту картину: девочка совсем не отрывалась от лежавшего пластом человека. Ему показался костяк лежащего под одеялом довольно мощным, но кроме него больше ничего не было…
Со стороны стояли Марк, державший коляску с Хлыстом, что-то яростно ворчавшим полковнику, совершенно его не слушавшим. Офицер дождался, пока его, совпадающая с врачами, задача не окончилась достижением цели — эвакуации больных, а потом довершил приказанное, арестовав основных участников беспорядков, коими оказались все те же, плюс какой-то Сталин.
Больной он или нет, пусть разбираются в отделении, он не понимает в онкологии ничего…
АВТОЗАК тронулся, тронулись и мысли находящихся в нем задержанных, что-то выражалось в слух:
— Вот, блин, гадость, я ж даже не помылась… — Семен был конкретнее и рациональнее:
— Убил бы кого-нибудь…, и жрать хочу…, недоноски «бессмертные»! … — Ваня, был поспокойнее:
— Интересно, дочь или не дочь?…
— Не знаю, как «дочь или не дочь», а вот если бы это был твой сын…, надо бы тебе Иван Семенович, поспешить, без препаратов, кислородного баллона, иии…, в общем, сегодня он уйдет! А ты тут!
— Почему?
