не просто человеке, а таком же онкологическим больным… В халате, фартуке, чепчике, скрывающем волосы, специальных очках, немного сдвинутой вниз маске, что бы можно было поднести к губам зажатую в хирургически защип, сигарету для очередной затяжки.
Сталин, решил не напоминать о своей болезни, но вытерпеть все до конца, ему казалось, что так он сможет быстрее победить, несмотря на все, живущий в нем страх от существующего внутри него организма, мерзгоко чужеродного тела, питающегося им и за счет него, без спроса, разрешения, будто не понимающего, что его появление, скорее всего, убьёт человека, прежде наиздевавшись вдоволь. Если быть честным, то его онкология не имела подобного — рак крови не имеет ни опухолей, не метастаз, но та же индивидуальность с теми же характеристиками врага, пришедшего его уничтожить, была присуща болезни.
— Эти мерзостные образования выглядят по-разному. Иван Семенович, если не ошибась…, они такой желеобразной консистенции, чаще в форме нервного овала… — Врач выкурил сигарету, и они подходошли к вскрываемому санитаром трупу покойника. Ивана сильно шатнуло, когда он понял, что это тело Ярополка:
— А его-то зачем?…
— Ну не мы правила придумывали, нужно выяснить причину… Вы в порядке?… — После кивка он продолжил:
— Вот… Вот это вот образование, видите, спасибо, Сереж, дальше я сам … — Санитар уступил место, сделав положенное. В указанном патологоанатомом месте, из общей массы выглядывало нечто мутно-молочного цвета, даже сейчас всем своим видом выражая ненависть к еще живым.
— Можно?
— Хм, ну если желаете… — это очень неприятно… — Сталин надел перчатку, подумав, сверху еще одну и затем еще пару. Прикосновение к опухоли, словно прострелило разрядом тока, что заставило отдернуть руку, но он усилием воли, все же прикоснулся к гладкой опухоли, упругой на ощупь, чем-то непонятным отзывающаяся изнутри. Неожиданно показалось, что, что-то внутри него встрепенулось, то ли подавшись навстречу, толи напротив, отскочив: «Наверное, такая же гадость!» — мелькнула неприятная мысль, вызвавшая тошнотные мурашки, проскочившие от паха к «солнечному сплетению». Доктор продолжал, с интересом наблюдая за гостем:
— Размеры варьируются от спецификации и от стадии — от 0,5 см до 20–30 см. В среднем, около 5—10 см. Опухоль прорастает в тело органа, в котором зародилась, соединяется с ним общей кровеносной системой, по которой пускает свои отщеплённые клетки. Те, с потоком крови разносятся по организму, иногда прикрепляясь к другим органам — так образуются метастазы. Они соединяются с опухолью тоненькими «нитями», отчего она приобретает вид осьминога… — Появившийся пару минут назад второй патологоанатом, видимо ученик профессора, занялся продолжением вскрытия, быстро орудуя скальпелем и еще, чем-то, вырезав саму опухоль, вытягивал тонкие ниточки, на конце которых оказывались небольшие, слегка ершистые овальца, складывая их на коже тела покойника, рядом со срезом:
— Это, так называемые «близкие метастазы». Есть ещё отдалённые метастазы, которые не соединены с опухолью и являются более опасными, потому что могут вырасти в отдельный, новый, самостоятельный рак. Опухоль питается органом, в котором выросла. В буквальном смысле, питается, на УЗИ можно услышать всасывающие толчкообразные звуки (УЗИ живого человека) — это звуки «питания» опухоли. Через соединённые метастазы, она так же получает питательные вещества, по канатикам. За счёт чего быстрее растёт. Вообще…, вы заметили, Иван Семенович…, опухоли сильно смахивают на пришельца из ужастика «Чужой» — так же поселяются в организме «хозяина», паразитируют на нём, питаясь им, часто прорываются наружу. Правда, это убивает «хозяина» и самого «чужого».
После смерти хозяина опухоль разлагается быстрее органов, поэтому мы стараемся ее удалить быстрее, чтобы она не испортила труп… — На этих словах «Полторабатька» совершенно отчетливо услышал этот противный звук, будто всасывающие толчки — начало тошнить, но он заставил себя сдержаться, не давая победить страху, ненависти, неприязни к этой твари. Ему захотелось сатисфакции и он поинтересовался через силу:
— А когда ее вырезают из живого тела, она испытывает боль?… — Доктор посмотрел с забавинкой на вопрошавшего:
— Конечно! Коллега, сделайте ка ей больно… — Второй, работающий над телом провел скальпелем несколько раз — Ивану показалось будто она взвыла и задрожала, от чего по телу пробежало теплое удовлетворение, удивившее его самого: «Аааа! Боишься, тварь?!», на деле это был довольно хорошо слышимый хруст, отзывающийся скрипом пилящей по живой кости пилы… Опухоль же была так же мертва, как и тело бывшего человека.
— Да, касаться её отвратительно даже в 10 перчатках, поэтому мы все таки, предпочитаем эту тварь подхватывать щипцами и поскорее скидывать в таз для биологических отходов, которые потом подлежат кремации… — «Тварь» в конце траектории в сторону бочки, сорвалась из щипцов и брякнулась своей очень даже ощутимой тяжестью на кафельный пол, Ваня ужаснулся увиденному дальше. Этот «осьминог», будто живое и разумное существо, начало шевелить отростками, будто выбирало наиболее удобное для лежание положение, нитки то растягивались, то собирались, изменяясь в толщине, и казалось, будто они старательно подтягиваются к нему, то ли готовятся к прыжку в его сторону, то ли просто пугая:
— Жутко! Гадина, как живая…
— Не-а…, мертвее мертвого человека, знаете, если касаться «живой» опухоли в живом человеке, она кажется инородным телом, будто чуть живой, вот зародышем каким-то, еще не ожившим, но имеющим, какую-то жизнь — до обморока жутко! Она пульсирует, так как соединена с кровеносной системой организма, она тёплая и ощущается отдельным, находящемся в, почти, состоянии анабиоза, каким-то безумно жутким, инопланетным организмом. Бррр… Но
