— Ерунда. Разбитым стеклом порезался. Вот в голове стоит шум, наверное, легкая контузия.
— Надо в гос…
— Прекрати, Сергеев! Операцию мы срывать не имеем права. Садись в свою машину и направляйся в Эрмитаж. Начинай там погрузку и не болтай о взрыве. Я тут все разгребу и организую вторую машину. Все должно идти по плану. Все, вперед.
— А ты?
— Вперед! Это приказ, лейтенант!..
Всю дорогу до Дворцовой площади Сергеев нервно раздумывал о взрыве.
«Как нагло действуют фашистские диверсанты! — возмущался и ругался. — Хорошо, что хоть машина была без груза с экспонатами. Хотя… нет гарантии, что взрывы не повторятся… Знают фашисты о нашей операции? Или нет?.. Если знают, то…».
Капитан Ильиных все же выбил из Шарова имя заказчика картины французского художника-импрессиониста. Правда, не имя и фамилию, а кличку — Негоциант.
«Негоциант!? — ругнулся. — Черт-те что за погоняло!».
Капитан не поленился и полистал справочники, уточняя незнакомое ему слово. Не без удивления узнал, что негоциант — это торговец произведениями искусства.
«Похоже, это то, что мне надо», — радостно решил Ильиных.
Он проехал в городское управление НКВД и по базе имеющихся данных определил, что Негоциант — это Калиновский Федор Федорович. Калиновский работал экспертом в одном городском музее и являлся известным в городе коллекционером произведений искусств. Криминального прошлого за ним не числилось, и в целом он являлся положительной личностью. Коллекционером он стал по наследству…
«Мой кадр… Известный коллекционер?.. Наверняка у этого Калиновского имеются связи и покровители, — раздумывал капитан. — Как же мне поступить? На основании слов Шарова задержать Калиновского и давить, давить? А если он не сознается? Ведь барыжник Шаров мог и соврать? А Калиновский подключит свои связи?.. Или стоит пойти вторым, осторожным путем. Добиться у начальства разрешения на слежку за Калиновским и последить за этим типом, покопать?.. Опять же, — ругнулся, — время никак не ждет…».
Машина заехала во внутренний двор завешанного маскировочной сетью Зимнего дворца.
На входе уже знакомый однорукий охранник-милиционер с винтовкой за спиной внимательно проверил документы Сергеева.
— Пройдите в кабинет директора, — возвращая документы, зевая, выдавил милиционер.
Сергеев кивнул и проследовал к кабинету директора. Вот и дверь кабинета.
— С нетерпением ждем вас, товарищ Сергеев, — поднимаясь навстречу и пожимая руку, весело изрек Понаровский. — Какие у вас новости? А… извините, — показывая рукой на сидящего хмурого капитана милиции, добавил академик, — это наша охрана и опора, капитан Ильиных. Знакомьтесь, товарищи.
Капитан поднялся, пожал руку Ермолая.
— Лейтенант Сергеев.
Все разместились на стульях.
— С нетерпением слушаем вас, товарищ Сергеев, — вымолвил академик.
— Долетели без приключений. Груз разместили в театре оперы и балета, — вымолвил Ермолай. — Вам, Эльдар Иосифович, большой привет от директора, товарища Лектор. Она обещала хранить экспонаты достойно, соблюдая все необходимые параметры.
— Припоминаю эту серьезную даму. Спасибо, — улыбнулся академик, — это радует. Хоть что-то сейчас, в условиях войны, радует.
— Почему приехали на одной машине? — резко спросил капитан, буравя взглядом Сергеева.
«Судя по всему. неприятный тип, — подумал Ермолай. — Отвечу уклончиво», — вымолвил:
— Вторая подойдет позже. Вопросы к капитану Максимову.
— Пойдемте загружаться, товарищи. Ведь время не ждет, — поднимаясь, бросил академик.
Ильиных и Сергеев поднялись следом…
При погрузке Сергеев находился на грузовике. Он принимал и расставлял ящики и коробки с экспонатами, одновременно раздумывал о произошедшем взрыве…
