Когда загрузка машины подходила к концу, подъехал крытый грузовик. Из кабины выскочил капитан Максимов. На лице его виднелись несколько свежих порезов, из-под фуражки выглядывал белый бинт.
Ермолай спрыгнул с машины и шагнул навстречу Максимову.
— Как вы, товарищ капитан?
— Со мной все нормально, показался врачам, повязку наложили, — бросил Максимов. — Саперы обследовали район взрыва. Диверсанты заложили немецкую противотранспортную мину нажимного действия T.MИ.29. Вообще-то наша машина легко отделалась, последствия взрыва могли быть гораздо хуже. Я кое с кем поругался и пробил усиление охраны аэродрома. Надеюсь, этого более не повторится. Как у тебя дела?
— Все по плану, заканчиваем погрузку машины. Вы очень вовремя подъехали.
— Ну и добре…
Через три часа погрузка машин полностью закончилась. Максимов приказал сразу отправляться. На этот раз, сказав, что плохо себя чувствует, Понаровский с ними не поехал.
Грузовики медленно выехали с Дворцовой площади, набирая скорость, подъехали к перекрестку. Совершенно внезапно и громко раздалась автоматная очередь. Ехавшая первой машина с капитаном Максимовым резко прибавила скорости.
— Гони! — крикнул Сергеев водителю.
Их машина резко газанула, с улицы снова послышалась автоматная очередь…
Машина капитана Максимова остановилась у здания районного отдела милиции. Следом остановилась и машина с Сергеевым. Все вышли из кабин и стали рассматривать последствия обстрела.
Ермолай определил на деревянном кузове три следа от пуль и один след на капоте машины.
— Вот гады! — воскликнул после осмотра своей машины Максимов. — Обстреляли из подворотни! Десять пуль прошили брезент, а значит, и задели картины! Хорошо, что хоть все живы остались. Я в отдел, сообщить начальству об обстреле, — и быстро прошел в здание.
Хмурый Максимов вышел через 15 минут. Дальше машины отправились в сопровождении милицейского мотоцикла с коляской, в которой находились двое вооруженных милиционеров…
Помощник сообщил Жданову, что на транспорт, перевозящий экспонаты Эрмитажа, в течение дня было совершено два нападения. Правда, без серьезных последствий.
— Почему такое стало возможным? — воскликнул партийный руководитель города. — Ведь могли пострадать мировые шедевры!? Что за дела? Опять наше русское разгильдяйство? — казалось, закипел от негодования. — Немедленно соедините меня с исполняющим обязанности начальника городского управления НКВД полковником Шадриным!
Минутой позже Жданов эмоционально высказывал по телефону свои неудовольствия милицейскому полковнику.
Спокойно выслушав, Шадрин ответил:
— Товарищ Жданов, уникальный груз цел, люди тоже. По фактам взрыва и обстрела назначено расследование. Сообщаю также, что операцию проводят контрразведчики ГРУ.
— Причем здесь ГРУ? — воскликнул Жданов. — Да, они организуют и проводят операцию. Но за все преступления, произошедшие в городе, отвечаете вы!
— Совершенно верно, товарищ член Военсовета, но…
— Поэтому примите все меры, чтобы государственные ценности были доставлены в целости и сохранности, — решительно перебил Жданов. — Свяжитесь с ГРУ и все отрегулируйте. Я отвечаю перед товарищем Сталиным за проведение операции. Получается, я должен ему сообщить, что из-за того, что два полковника не договорились между собой, уничтожены мировые художественные ценности? — тяжело задышал.
Шадрин решил промолчать.
— Вам ясно, товарищ полковник?
— Ясно, товарищ член Военсовета…
— Действуйте! Все…
Грузовики подъехали к проходной аэродрома. Из будки вышел худой высоченный молодой парень в шинели, пилотке и винтовкой на плече. Он медленно, вразвалочку прошел к водителю грузовика и, как услышал Сергеев, вымолвил:
— Предъявите ваши документы.
