шведского знакомого — Стэна Ульссона. Стэн являлся коллекционером, и они с Пехоевым обменивались картинами, покупали и продавали. Швед помог ему открыть счет в стокгольмском банке. Но это было до войны!? И вот, привет от Стэна… Кроме привета, Пехоева приглашали на встречу в Никольский сквер для разговора о художественном искусстве. На место, где когда-то Пехоев встречался со Стэном!.. Судя по записке, приглашали на весьма выгодную встречу. Как поступить? Пойти… Неужели Стэн в городе?.. А если это провокация?.. А если действительно Стэн хочет возобновить старые коллекционерские отношения? Удастся что-то выгодно продать?..
На лавочке сидит представительный, полный мужчина и читает газету. Изредка осматривается по сторонам.
Из глубины сквера идет мужчина средних лет с газетой в руке. Он присаживается на лавочке рядом с читающим газету мужчиной и весело изрекает:
— Здравствуйте, Феликс Артурович. Вам большой привет от Стэна Ульссона.
— Здравствуйте. Весьма признателен за привет. С кем имею честь разговаривать?
— Друг Стэна, Владимир Петрович.
— Очень приятно. Надеюсь, у Стэна все в порядке?
— О да, в нейтральной Швеции все спокойно и сытно, — слегка усмехнулся. — Война войной, а жизнь продолжается. Он предлагает вам продолжить взаимовыгодные контакты в области искусства.
«Мужчина как мужчина, из интеллигентов…», — присматриваясь к незнакомцу, раздумывал Пехоев.
Едва заметно улыбнулся и бросил:
— Слабо себе это представляю в данный момент.
— Ну, почему же, — улыбнулся Владимир Петрович. — Было бы желание. Доставку картин в Швецию ваш друг берет на себя.
Достал из кармана свернутый лист бумаги и передал собеседнику.
«Кажется, я не зря пришел на встречу», — подумал Пехоев.
Раскрыл лист, он был исписан названием картин всемирно известных живописцев.
— Стэн просил передать, что ваш счет в стокгольмском банке постоянно растет за счет процентов, начисляемых на основной вклад, — вымолвил Владимир Петрович. — За эти картины вы можете получить наличные деньги здесь, в Ленинграде, а можете сразу направить их на свой счет в стокгольмском банке.
«Говорит этот посланник Стэна вполне уверенно, — размышлял Пехоев, — со знанием дела…».
Он бегло пробежался по списку. Некоторые картины у него были в наличии, некоторые можно было достать в городе.
— Как, Феликс Артурович, начнем сотрудничать?
Пехоев взглянул в глаза собеседнику. Серые, бесцветные, в них нельзя было что-либо прочесть.
«Рискнуть, не рискнуть?.. В принципе, сдать органам я его всегда смогу…» — раздумывал Пехоев, вымолвил:
— Начнем.
— Прекрасно! Надеюсь, вы, Феликс Артурович, понимаете, что в условиях мировой войны происходит некая девальвация культурных ценностей, падение их стоимости.
— Понимаю…
Женщина-водитель определенно была мертва, пуля попала ей прямо в левый висок.
«Наверное, у нее есть семья, — подумал Ермолай. — Но… жизнь продолжается, мне надо выбираться».
На женском лице запечатлелось удивление. Ермолай прикрыл глаза женщине, аккуратно сдвинул ее в сторону. Окинув взглядом, стал вылезать из сильно искореженной кабины машины. Для начала ногами стал выбивать доски пола машины. Сделав лаз, он просунул в него чемодан, затем сам стал вылезать.
Оказавшись ногами на земле, Сергеев сразу прошел к лежащему железнодорожнику и убедился, что незнакомый мужчина мертв.
«Что делать? — раздумывал Ермолай. — Надо, первым делом, — решил, — выполнять приказ, вести самородки в хранилище. А о нападении и гибели водителя сообщу в хранилище».
Невдалеке на обочине стоял мотоцикл. Ермолай прошел к нему и быстро завел.
«Как везти тяжеленный чемодан?..» — задумался.
Поднял сидение мотоцикла и увидел моток веревки.
«Так, можно привязать… Если привязать чемодан спереди к груди, то он будет мешать вести мотоцикл», — подумал и привязал к спине.
После этого сел на мотоцикл, закрепил фуражку и продолжил путь к хранилищу…
