мелочь по карманам тырить»). Проявил он себя (как и остальные «творческие» братья) и как фотохудожник. Он предлагал Ильфу, возвращавшемуся из поездки по СГА и встретившемуся с ним в Париже, пройти хорошее обследование по поводу стремительно развивавшегося туберкулёза, но Илья Арнольдович спешил домой к семье… Ильф скончался от этой болезни 1937–04–13. Сам Саул Арнольдович погиб в Освенциме в 1942-м вместе с женой. Французское правительство в Виши так «выслуживалось» перед нацистами, что само депортировало евреев – даже граждан Франции – в немецкие лагеря уничтожения.
Таким образом погибла, в частности, изумительная писатель Ирен Немировски. Германия покаялась за Холокост, оказывает финансовую поддержку не только выжившим, но и, например, гражданам СССР, вынужденно пребывавшим в эвакуации в годы Второй мировой. Франция, увы, максимум, что сделала – вручила Ирен Немировски литературную премию за чудом сохранившийся и незаконченный роман «Французская сюита». Покаяние – в том, что именно такую литературную премию посмертно обычно не вручают…
Мойше Арн (он же Михаил) Арнольдович на три года старше Ильи и на три года младше Саула – маленькая арифметическая задачка. После небольшой паузы сообщим – он родился в 1895-м и уже в Одессе (Саул – в Киеве). Михаил стал советским художником-графиком и фотографом и умер, как и его братья Илья и Саул, сравнительно молодым – в 1942-м году, то есть в 47 лет. Из его псевдонима МАФ следует, что и псевдоним Ильф не от ИЛЬя Файнзильберг, как традиционно считается, а, по еврейской средневековой традиции именных аббревиатур[406], из Иехиел Лейб Файнзильберг или ИЛФ.
Как бы то ни было, вместо элегантной, но длинной фамилии «тонкое серебро» (так переводится Файнзильберг) появилась лаконичная и отточенная – как фраза из знаменитых записных книжек – фамилия Ильф.
Но до этого предстояло закончить с отличием Еврейское ремесленное училище общества «Труд» (про училище – в следующей главе), поработать чертёжником, потом на одесском аэропланном заводе «Анатра»[407], потрудиться бухгалтером в заведении с классическим раннесоветским названием «Опродгубком», то есть в «особой губернской продовольственной комиссии» вместе с Берлагой, Лапидусом, Кукушкиндом и Бомзе – они благополучно «перекочевали» в «Геркулес»[408] вместе с придуманным Александром Ивановичем Корейко.
Наблюдательность и умение всё увиденное перекристализовать в роскошный литературный самоцвет – вот черта настоящих мастеров пера. Параллельно со скучной работой в кассово-операционном столе «Опродгубкома» Ильф – вместе с персонажами «списка Быкова» Катаевым, Олешей, Багрицким – состоит в литобъединении «Коллектив поэтов».
Начало двадцатых – годы очередного Большого исхода из Одессы. В главе о Бялике мы писали об отъезде за пределы страны 35 семей видных деятелей еврейской культуры. В том же году в Харьков уезжают Катаев и Олеша, чтобы через год «осесть» в Москве. В 1924-м – после смерти отца – в Москву окончательно переезжает Бабель. Последним из «Списка Быкова» – в 1925-м – в столицу СССР едет Багрицкий. Как мы отмечали, Петров едет в Москву в сентябре 1923-го. «Внимание, вопрос: назовите год переезда в Москву Ильфа?» Уверены, что ответ будет досрочным: тоже 1923-й!
Конечно, они вместе работают в «Гудке», где Ильф пишет едкие фельетоны с абстрактными и безымянными персонажами, а Петров – короткие юмористические рассказы с «внятным» (любимое слово Петра Львовича Вайля) сюжетом, конкретными характерами и диалогами[409].
Дальше начинается ясная история, более всего характеризуемая словами Мюллера из энциклопедии советской – и, как оказалось, пост-советской – жизни: «
В конце 1927-го или начале 1928-го года Ильф и Петров везут рукопись на санках (примета зимы) из редакции домой, указав адрес авторов на случай потери рукописи из оных саней. И очень переживают, возьмутся ли журналы напечатать роман. Но – о чудо (!) – сразу в январе журнал «30 дней» начинает печатать роман, и печатает до июля.
Всё красиво и гладко: посвящение Катаеву имеется на любом из сотен изданий на десятках языков; про портсигар тоже поверим; нюансы только по отличиям журнальной версии и «канонической», то есть первого книжного издания. Комментарии Ю. К. Щеглова (как мы убедились, педантично их прочитав) в основном описывают забытые к нашему времени реалии эпохи. Противоречия канонической версии выявили (на наш взгляд, грамотно и профессионально) только М. П. Одесский и Д. М. Фельдман, когда подготовили комментарии к изданию, впервые давшему читателям знакомство с полным текстом романов. Обнаружились такие замечательные «скелеты в шкафу», что не можем о них не рассказать хоть сверхкратко. Полную же версию исследования[415] предлагаем в качестве «домашнего задания».
