Про Диснейленд я и не заикалась. Билеты туда были запредельно дорогими. Даже когда мы как-то плыли мимо местного Макдоналдса, мама сразу сделала такое скучное лицо, что мне расхотелось есть.
В одну из прогулок по бесконечным лестницам мы забрались на вершину Монмартра и долго топтались вокруг базилики Сакре?-Кёр, откуда с террасы открывался чудесный вид на город. Моросил нудный дождик, и туристов почти не было, поэтому к нам со всех сторон ринулись какие-то негры с фокусами. Они шумно вертели разноцветными шнурками, пытаясь намотать их на наши руки. Патрис сразу громко завопил, что это «разводилово», и мы поспешили вниз.
Здесь, на одной из террас, притулилась ретро-карусель с лошадками и оленями. Скучающий смотритель нам очень обрадовался и разрешил «накрутить» лишние виражи. И это было здо?рово. Мама грустно нам улыбалась, сидя под зонтиком на скамейке. Но Патрис так громко и дурашливо орал, что его потом стошнило.
Вот и настал день отъезда.
Проходя в аэропорту контроль и плюхнув наш раздутый и мятый чемодан на транспортер, мы, не сговариваясь, обернулись и увидели, как Гастон с Патрисом машут нам. Патрис даже влез на ограждение, а служитель пытается его стащить… И оба кричат прощальные слова.
Я с удивлением обнаружила, что за эту противную поездку мы с ними немного сроднились и, пожалуй, я с радостью увижу Патриса на Рождество уже у нас, в Петербурге.
Глава IV
Лето. Правило мангустов
Три счастливых дня
Мы на Майские праздники решили совершить первый торжественный выезд на дачу в Колосково. Так всегда начинается наше лето – с мая!
Бабушка с Лидой должны были ехать на «матиссе» со всеми необходимыми вещами, которых за зиму набралась аж целая гора.
А мы с мамой двигались туда же, но на автобусе с десятью пересадками. Причем мы должны были выехать на рассвете, а бабушка с Лидой только часов в одиннадцать, чтобы у деревенского дома всем собраться одновременно.
Машину стали грузить с вечера, и все дружно переругались. Зато мы с мамой даже перестали расстраиваться, что нам придется тащиться на перекладных, потому что Лидочкин драгоценный «матисс» был забит доверху и было непонятно, сможет ли он вообще стронуться с места.
Растрепанная и раскрасневшаяся Лидочка, свирепо раздувая ноздри, отбивалась от детской ванночки, складного кресла и огромной алюминиевой кастрюли, явно прибывшей когда-то из «горячей точки», потому что в ней можно было сварить обед для роты солдат.
– Семья уродов! Давно пора было все выкинуть на помойку! – орала Лидочка.
Когда мы с мамой, нагруженные вещами и утрясенные автобусом до тошноты, наконец добрались до деревни, там нас уже ожидали бабушка и Лида.
Причина их подозрительно бурной радости при нашем появлении была проста: они забыли ключи от дачи.
Мы все с надеждой посмотрели на маму.
– Но я, э-э-э, думала, – она беспомощно обвела всех глазами, – что ты, мамочка, их взяла!
У бабушки было такое виноватое и растерянное лицо, что даже смотреть на нее было неловко.
– Я, всегда я, всё я! – сердилась она, сморкаясь в большой носовой платок.
Чтобы не слушать их препирательства, я тихо зашла за угол дома и оказалась около раскидистой черемухи, на нижних ветках которой, застрявших в траве, уже расцвели душистые грозди. И, втягивая и носом, и ртом их аромат, думала: как здо?рово, что мы не остались на праздники в пыльном городе, а все-таки раскачались и выбрались на дачу.
Наши соседи еще не приезжали, и дом, окруженный кустами и деревьями, жил своей загадочной жизнью.
