новый[133] бой.Блистательно! Четыре подчеркнутые строки – чистая и полная отсебятина! Остатки байроновского текста перевраны! Многоголовая гидра замещает «павший строй» «новым», – значит, гидр было много? А вдобавок «гидра» и у Козлова (см. кашкинскую цитату, а также брокгаузовское издание и авторское 1889 г.) пишется с маленькой буквы! Почему же столь обиженная гидра не вызывает в козловском тексте «совершенно других ассоциаций»?
Мелкое и неискусное шулерство и крупное непонимание художественных задач перевода!
Вернемся к Суворову.
Мы читаем:
But to the tale; – great joy unto the camp!To Russians, Tartar, English, French, Cossacque,O’er whom Suwarrow shone like a gas lamp,Presaging a most luminous attack;Or like a wisp along the marsh so damp,Which leads beholders on a boggy walk,He flitted to and fro a dancing light,Which all who saw it follow’d, wrong or right. (VII, 46).Дословно:
Но к рассказу; в лагере большая радостьРусским, татарам, англичанам, французам, казакам,Над которыми Суворов засиял как газовая лампа,Предвещая самую сверкающую атаку,Или, как блуждающий огонек над илистым болотом,Который заводит глядящих на топкую тропу,Он порхал здесь и там танцующим светом,За которым все, кто видели, следовали, к добру или к худу.У меня переведено:
Вот радость в лагере (займусь опять рассказом)!Ликуют бритт, француз, татарин и казак:Суворов им сверкнул рожком с горючим газом[134],Как предвещание сияющих атак, —Иль огоньком, скорей, болотным, синеглазым,Что вьется у трясин, губительный маяк,Заманивая в топь. И все за ним летелиКак зачарованы, не разбирая цели.Опять же видим, что все значимые элементы оригинала бережно отражены в переводе.
Но Кашкин ставит мне это в вину:
Странная получается фигура победоносного полководца, который, заманивая в топь, предоставлял погибать своим войскам (233, 2, 7).
Во первых, не Суворов «заманивает в топь», а блуждающий огонёк. Не все свойства того, с чем что либо сравнивается, переносятся на сравниваемое; так, выше я сравнил Кашкина с Зоилом, то отсюда не следует, что я приписываю Кашкину знание древнегреческого языка. Во вторых, я сказал то, что сказал Байрон. А в третьих, и у Козлова, которому поет акафисты Кашкин, также получается «странная фигура полководца»:
Как метеор, что светит над трясинойИ манит в топь, фельдмаршал засиялПред войском…Почему же здесь Кашкин не оскорбляется?
Теперь насчет «предоставлял погибать».
У Байрона:
Suwarrow, – who but saw things in the gross,Being much too gross to see them in detail,Who calculated life as so much dross,And as the wind a widowd nation’s wailAnd cared as little for his army’s loss(So that their efforts should at length prevail)As wife and friends did for the boils of Job, —What was’t to him to hear two women sob? (VII, 77).Дословно:
[Для] Суворова, который смотрел на вещи брутто [в целом],Будучи слишком велик[135], чтобы разглядывать их в деталях,Кто ценил жизнь не более чем шлакИ рыдания овдовевшей нации не более чем ветерИ так же мало заботился о гибели своих войск(Лишь бы их усилия в конце концов восторжествовали),Как жена и друзья Иова о [его] струпьях, — Что же был для него плач двух женщин?В моем переводе:
Суворов же всегда всё мерил крупно, – самОн слишком крупен был, чтобы входить в детали;Жизнь мелочью считал; несчастным племенамВнимал не более, чем вою ветра в дали;Он погибать своим предоставлял войскам(Лишь бы они ему победу одержали),Как Иову друзья на гноище его.Что ж для него был плач двух женщин? – Ничего!Разве «не заботился о гибели войск» лучше, чем «предоставлял погибать»? И разве козловское «…чтобы выиграть сраженье, Не пожалел бы армии своей» (что приводит и Кашкин) не выражает той же мысли? Откуда же истерика Кашкина?
Далее Кашкин обижается за Суворова на мелочи: «старичок чудной», «старичок, весьма криклив и скор»; сердится, что мною в VII, 39 «утерян фельдмаршал» (234, 2, 7). Посмотрим.
У Байрона:
And why? because a little – odd – old man… (VII, 49)Дословно:
И почему? потому что маленький – чудной – старый человек…У меня:
И всё лишь потому, что старичок чудной…Неправда ли, – «маленький старый человек» есть «старичок». Odd (см. в любом словаре) значит «необычайный, странный, чудной». «Необычайный» в этом контексте и колорите не подходит; «странный» не оттеняет шутливого характера суворовских чудачеств, – и единственное подходящее слово – именно «чудной». Что в нем обидного? В нем добродушная улыбка.
