Но тут, по словам Липкина, вмешалась вдова. Она «настаивала – и упорно – на Новодевичьем, самом престижном кладбище страны».
Трудно судить, настаивала ли. Но, если верить Липкину, требование вдовы не было исполнено, потому что «Союз писателей отказался ходатайствовать о Новодевичьем: не положено».
Согласно Липкину, компромисс он нашел с помощью знакомого функционера ССП. Добился «разрешения захоронить урну с прахом Гроссмана на Троекуровском кладбище…».
В ту пору Троекуровское кладбище тоже считалось престижным. Липкин подчеркнул, что «оно было задумано как филиал Новодевичьего».
Более вероятно, что кладбище изначально выбрано Тевекеляном и Воронковым. Надо полагать, выбор обусловлен ситуацией. Возможно, похоронили бы на «самом престижном», все же классик советской литературы, но и арест романа – обстоятельство немаловажное. Так что статус несколько понизили.
Официально ритуал завершился в зале крематория. Ну а получение и захоронение урны с прахом – дело родственников.
Часть V. Наследие и наследники
После ритуала
Согласно закону, вдове литератора, состоявшей ранее на иждивении мужа, положена была пенсия. Размеры выплат зависели от ряда факторов, включая стаж пребывания Гроссмана в ССП. Это требовалось подтвердить документально.
Требовавшаяся справка оформлена в октябре 1964 года. Копия – в личном деле. Секретариат ССП принял решение «подтвердить творческий стаж покойного члена Союза писателей СССР тов. Гроссмана Иосифа Соломоновича (Гроссмана Василия Семеновича) с 1934 года по сентябрь 1964 года»[180].
Далее надлежало сформировать комиссию по литературному наследию. Она и должна была затем решать вопросы, связанные с переизданием опубликованного Гроссманом и подготовкой к печати еще не изданного.
Комиссию обычно формировали из коллег-литераторов, считавшихся друзьями умершего. Тут критерий прост. Несколько более сложным он был при определении кандидатуры председателя.
Традиционно комиссию возглавлял писатель, не менее известный, чем тот, чьим литературным наследием предстояло заниматься. По крайней мере, известность подразумевалась сопоставимая.
Кроме того, комиссия должна была действовать по согласию с наследовавшими авторское право. Соответственно, в ее состав включали и кого-либо из наследников.
Законом определялось, что они вступают в свои права только через шесть месяцев после смерти писателя. А потому лишь 8 апреля 1965 года «Литературная газета» поместила заметку «Литературное наследие В.С. Гроссмана»[181].
Текст стандартный. Газета сообщила, что «Секретариат правления Московского отделения Союза писателей РСФСР утвердил Комиссию по литературному наследию В.С. Гроссмана».
Далее – список. Первым указан Березко, получивший должность председателя.
Второй – Б.А. Галин. Известный журналист, прозаик, а в годы войны – специальный корреспондент «Красной звезды».
Далее – Липкин, Письменный, Твардовский. Затем вдова Гроссмана. Она и дочь стали обладательницами авторского права – до истечения двадцати пяти лет после смерти автора. Затем разрешались публикации без согласования с наследниками.
Замыкала список М.Г. Козлова, представитель ЦГАЛИ СССР. Отдел, который она там возглавляла, занимался комплектованием: сотрудники встречались с писателями, а также наследниками, вели переговоры относительно приобретения архивных материалов.
Деятельность комиссии описывал Липкин в мемуарах. Но дату утверждения ее состава не указал.
Зато всех, кто вошел в состав комиссии, мемуарист перечислил. И подчекнул, что таково было «решение руководства московского отделения Союза писателей».
В 1986 году, когда американское издательство выпустило книгу Липкина, многим читателям-эмигрантам было ясно, по каким причинам все, кого назвал мемуарист, получили от «руководства» предложение войти в состав комисии. Зато неясным оставалось, почему ее возглавил Березко. Советский классик – Твардовский, да и функционерский статус его повыше.
Тут подразумевался вопрос. И, словно предупреждая его, Липкин сообщил: «Предложили было председательское место Твардовскому, мы этого горячо желали, много значила бы его подпись под различными ходатайствами, но Твардовский, согласившись стать членом комиссии, от председательствования отказался, сославшись на свою занятость в качестве редактора “Нового мира”. Кандидатуры Эренбурга и Паустовского, выдвинутые нами, были отклонены писательским руководством».
Версия Липкина изложена крайне невнятно. Читатель может лишь догадываться, что имел в виду мемуарист.
Допустим, что пресловутые «мы» – сам Липкин, Березко, Галин, Письменный, Губер и Козлова – «предложили» Твардовскому «председательское место». Но такое невероятно. Прежде всего, потому, что должность председателя не была выборной. Его назначало руководство писательской организации, формировавшее комиссию.
Липкин, Березко, Галин, Письменный, Губер и Козлова могли согласиться или отказаться работать в комиссии, однако выбирать председателя им не
