Рука Ника разжалась и безжизненно упала на землю. Питер опустил взгляд.
Сверчок, не отрываясь, смотрела на Ника. Она больше не плакала – только смотрела на него пустым, потерянным взглядом.
Из редеющего Тумана донесся голос Владычицы:
– Питер, иди ко мне.
Отряд ждал его, остановившись в тени деревьев.
– Сверчок, – сказал Питер, – пойдем.
Сверчок взглянула на Питера так, будто впервые видела его, посмотрела в сумерки, где ждала Владычица, и помотала головой.
– Нет, я остаюсь.
– У нас впереди столько, что и не описать! Мы должны… – оборвав фразу на полуслове, Питер устало вздохнул и тронул Сверчка за плечо. – Прощай, Сверчок.
Но Сверчок даже не взглянула на него.
Питер встал, выдернул из земли Калибурн и пристально взглянул на сломанное черное лезвие. «И я был там, когда сломался этот меч, – подумал он. – Был рядом с ним, с Рогатым – с моим отцом, когда он шел с этим мечом в битву».
Вытащив из-под окоченевшего тела Ульфгера меховой плащ, Питер завернул в него смертоносный меч, в последний раз окинул долгим взглядом лица мертвых Дьяволов и заглянул в лицо Ника.
– Я вас не забуду.
С этими словами он отвернулся и последовал за Владычицей.
Питер догнал Владычицу и остальных у старой голландской батареи. Туман рассеялся, и над бухтой вдали виднелась Статуя Свободы, озаренная зеленоватым светом. Один из эльфов вспрыгнул на стенку набережной и показал вниз.
– Вижу судно, – удивленно сказал он, сощурив узкие глазки. – Это ладья!
Питер помог Таннгносту спустить Владычицу вниз, на камни, к почерневшему борту великолепной ладьи. Один за другим последние беглецы с Авалона взошли на борт: ведьма с дочерьми, Таннгност с Владычицей, эльфы, и, наконец, баргесты – эти проскакали на нос и расселись вокруг величавой драконьей головы, будто горгульи. Настал черед Питера, и Питер заколебался.
– Питер, поспеши, – сказала Владычица.
Питер ухватился за борт, занес было ногу, чтобы взобраться наверх, но тут же остановился.
– Питер?
Питер стиснул зубы и медленно покачал головой.
Владычица смерила его строгим взглядом.
– Я не могу.
– Довольно ломаться, – сказала Владычица.
– Сначала я должен кое-что сделать.
– Уж не о глупом ли обещании, данном тому мальчишке, идет речь?
Питер кивнул.
– Поднимайся на борт, Питер, – приказала Владычица. – Сейчас не время для игр.
Вместо ответа Питер запустил руку в сумку и вынул три яблока.
Глаза Владычицы округлились.
– Семя Аваллаха, – благоговейно прошептала она. – Но откуда?
Питер отдал ей яблоки, и Владычица прижала их к груди, точно новорожденных младенцев.
– Питер, ты понимаешь, что это значит? Теперь мы вправду можем возродить Авалон!
Питер снова кивнул.
Голос Владычицы зазвучал тихо, чарующе:
– Питер, тебя ждет все, чего ты только мог пожелать, – ее острые лазурные глаза засияли. – Тебя ждет новый мир, мой герой. И ты воссядешь рядом со мной и разделишь со мной все волшебные наслаждения. – Ее голос зазвучал громче. – Смотри, Питер. Смотри, вот твое место по праву. Смотри, вот твоя истинная судьба!
И Питер увидел эту картину: он, вольный повелитель ши, владыка всего, что видит, резвится в волшебном лесу, среди зверей и Дивного народца – и это действительно было все, чего он только мог пожелать.
– Гибель этих детей тяготит твое сердце, – продолжала Владычица тем же низким, глубоким, убаюкивающим голосом. – Это вполне понятно. Но придет новый день, и все это останется позади. Ты будешь рядом со мной. Все Дивные будут танцевать у твоих ног, и тогда ты забудешь человеческих
