– Думаю, человеческий мальчик, – ответила Владычица. – Однако взгляните, – откинув волосы Питера, она показала всем его острые уши. – Похоже, в его жилах течет и кровь Дивных.
Все подались вперед.
– Модрон, – заговорил Ульфгер, – какое отношение он имеет к…
– Таннгност, – перебила его Владычица, – как это может быть?
– Любопытно, – протянул Таннгност. – Весьма любопытно. Такого я еще не встречал. А ты?
Владычица покачала головой.
– Я и не думала, что подобное возможно.
– Родителей он не помнит?
– Отца – нет, – ответила Владычица. – А мать его была из людей. Она-то и бросила его умирать в лесу.
– Этот людской род – просто звери, – сердито пропыхтел кабан.
– Выходит, кровь Дивных в нем – от отца, – рассеянно заметил Таннгност, почесав в бороде.
– Модрон, – снова заговорил Ульфгер, – вот именно поэтому мы ни одно дело не можем довести до конца. Нам же нужно обсудить…
– Может, это кто-то из сатиров? – предположил кабан.
Все взглянули в сторону краснокожего рогатого человека.
Хийси широко ухмыльнулся.
– Конечно, я получаю свое от всех юных девиц, какие только попадутся навстречу, но, насколько мне известно, на память им оставляю лишь воспоминания об упоительных оргиастических усладах.
Старая фея с обвисшими крыльями и густо припудренной ложбинкой бюста толкнула кабана в бок.
– Если бы семя сатиров могло давать ростки, по миру бы уже бегала пара миллионов полукровок с острыми ушами. Так-то!
Подмигнув Хийси, она закудахтала от смеха.
– Значит, он может странствовать меж миров? – спросил тролль.
Владычица бросила на него подозрительный взгляд.
– Таннгност, даже не думай. Я не позволю вмешивать этого мальчика в твои дела.
Таннгност принял ошеломленный вид.
– Моя повелительница, я и в мыслях не имел…
– Ну конечно, – рассмеялась Владычица, – а Хийси никогда не портил девственниц.
За столом послышались смешки.
– Ты в любом случае не получил бы его, – продолжала Владычица. – Он сам сказал мне, что желает лишь одного – служить в моей страже.
– Тебе повезло с таким храбрецом, – сказал Хийси.
– Именно. Он не только храбр сердцем, но и талантлив, – объявила Владычица, точно мать, гордая сыном. – Питер, дай им послушать лес.
Питер засиял, упиваясь всеобщим вниманием. Любопытство гостей придало ему смелости. Он начал с кваканья лягушки, затрещал белкой, заухал обезьяной, а затем запрокинул голову и завыл. Вой эхом отразился от купола. Напоследок, издав дюжину птичьих трелей, Питер закричал петухом.
Зал взорвался смехом и аплодисментами. Улыбнись Питер еще шире – лицо бы его треснуло пополам.
– Модрон, – проворчал Ульфгер, – прошу тебя, нам нужно обсудить важные…
– Всему свое время Ульфгер, – сказала Владычица. – Вначале я хочу, чтобы ты услышал кое-что еще. Возможно, это поднимет тебе настроение. Иди сюда, присядь рядом.
Ульфгер покачал головой, но сел.
– Ну же, Питер, – шепнула Владычица, – Жар-птицу!
Питер сделал глубокий вдох, сел прямо, склонил голову набок и запел. Зал стих. Замерли даже слуги. В изумленном молчании все слушали песню, звеневшую под куполом. Гулкое эхо усиливало чудесную мелодию, зеленоватый свет воды в бассейне сделался ярче.
Закончив, Питер оглядел зал, ожидая новых аплодисментов, но увидел только взгляды, устремленные вдаль, да полуоткрытые рты. Некоторые даже плакали. Питер не мог понять, что такого натворил. Неуверенно взглянув на Владычицу, он увидел, что и на ее глазах выступили слезы.
– Это было прекрасно, Питер, – сказала она.
При виде ее чудесной улыбки Питер понял, что не сделал ничего дурного.
– Просто дух захватило! – выпалила старая фея, утирая с глаз слезы.
– Ульфгер, – сказала Владычица, – неужели эта песнь не тронула твоего сердца?
Ульфгер скривился так, будто хлебнул скисшего молока.
Хийси вскочил на ноги и захлопал в ладоши. Остальные присоединились к нему – все, кроме Ульфгера, так и оставшегося сидеть с каменным лицом и
