крепко стиснутыми кулаками.
Питеру принесли целое блюдо угощений. Один из мрачных слуг от души улыбнулся и украдкой придвинул к нему кусок медового пирога. Питер съел все, а потом расправился и с добавкой, и вскоре негромкий гул добродушных бесед, тихая музыка и завораживающее мерцание бассейна начали навевать дрему. Он склонил голову на грудь Владычицы.
Владычица обняла Питера и начала тихонько перебирать его волосы. От нее пахло вешними водами и медвяной жимолостью. Эти ароматы, подобно сладкому запаху материнского молока из давнего-давнего прошлого, наполняли сердце довольством и умиротворением. Он был там, где ему подобало, – рядом с Владычицей, отныне и навсегда.
Хийси, ускользнув в сторонку, принялся заигрывать с одной из эльфийских девиц. Та зарделась от удовольствия. Таннгност обошел стол, подсел к Владычице, склонился к ней и тихо заговорил:
– Моя повелительница, я хотел бы поговорить с тобой.
Владычица вздохнула.
– Ты и минуты не можешь вынести моего счастливого вида. Не так ли, несносный старый козел?
Таннгност с сожалением покачал головой.
– Твое счастье для меня дороже всего на свете. Но… все куда хуже, чем мы опасались.
– Да, знаю. Это видно по твоим глазам.
– Скверные настали времена, – вздохнул Таннгност.
– Род людской?
– Христиане. Они полны решимости очистить землю от всех, поклоняющихся Рогатому. Убивают друидов, жгут храмы, а порой и целые деревни, рушат каменные круги.
Лицо Владычицы затвердело.
– Определенно, этому богу мира и любви нравится обагрять землю кровью.
Сверкнув глазами, Ульфгер склонился к ним.
– Настало время призвать народ Авалона к войне! Сейчас же, пока еще не поздно! Пока у нас еще есть союзники в мире людей!
Владычица скорбно взглянула на него.
– Ульфгер, отчего ты так спешишь расстаться с детством? Ведь совсем скоро вся тяжесть этого мира ляжет на твои плечи, и ты будешь тосковать по этим временам. Чего бы я только ни сделала, чтобы хоть на день вернуть мою беззаботную юность…
– Модрон, – скривился Ульфгер, – не понимаю, при чем тут мой возраст?
Разом очнувшись от дремы, Питер поднял взгляд.
– Злые люди? Они идут сюда?
– Нет, Питер, – ответила Владычица. – Нет. Сюда им не пройти. Этого я ни за что не допущу.
Вручив Питеру пирожное со взбитыми сливками, Владычица спустила его на пол.
– Ульфгер, окажи мне любезность: отведи этого мальчика на двор, к другим детям. Ступайте, поиграйте.
Питер навострил уши. Здесь есть другие дети, и с ними можно поиграть?
– Я не нянька! – огрызнулся Ульфгер.
– Ульфгер, ты не понял. Я и тебя прошу поиграть. Побегать. Построить что-нибудь. Что-нибудь сломать. Забраться на дерево. Извозиться в грязи. Напроказничать. Поразвлечься от души.
Ульфгер взглянул на нее так, точно она повредилась умом.
– Попробуй. Хотя бы разок. Ради меня.
– Нет. Я хочу послушать о путешествии Таннгноста.
– Услышишь в свое время. Уж твоя матушка об этом позаботится. А сейчас я желаю, чтобы ты отвел Питера во двор.
Но Ульфгер не сдвинулся с места.
– Ульфгер, прошу тебя. Позже поговорим. Обещаю.
Ульфгер скривился так, будто ему вонзили нож в живот.
– Хорошо, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
Владычица коснулась его плеча.
– Ульфгер, надеюсь, Аваллах явит нам чудо, и ты опомнишься и увидишь, во что превратила тебя эта женщина. Надеюсь, ты поймешь это прежде, чем твое детство уйдет навсегда.
Ульфгер развернулся и направился к выходу. Питер неуверенно взглянул на Владычицу. Та кивнула, и он поспешно вышел из зала вслед за рослым
