Казалось бы, Глен ясно дал понять, что без тени сожаления прикончит обеих девушек, если Мамонт хотя бы попытается обмануть судьбу. Но ведь озвученная цена за освобождение Марины и Джулии – жизнь русского ликвидатора, а этот факт вряд ли мог устроить Сергея… Богут раз за разом прокручивал в голове план операции в попытке отыскать изъяны, которыми может воспользоваться Сэм, но так ничего и не нашел. В кои-то веки алгоритм из головы удалось практически без потерь перенести в реальность.
Щелчком пальцев включив миниатюрный микрофон, закрепленный на мочке левого уха, Богут потребовал:
– Доложить обстановку в порядке очередности!
– Первый – чисто, – отозвался шарик наушника. – Второй – чисто. Третий…
– Отбой, – удовлетворенно подытожил австралийский ликвидатор, когда отчитался последний пост.
В полнейшей тишине было слышно лишь, как шагает по кругу секундная стрелка наручных часов.
Надо сказать, Сэм ей не понравился сразу.
Точнее, понравился, что греха таить, но веяло от него какой-то недосказанностью, проще говоря – брехней. Однако Марина пошла на поводу у сердца и открылась ему, а он… он ей врал. Как и многие другие мужики, которые девушке встречались до этого.
Вот только те врали в мелочах, а этот – по-крупному.
С момента, как вскрылась правда насчет погибшей жены Сэма, Марина денно и нощно проклинала себя за внезапный порыв, приведший к их близости в темном переулке Эль-Вафры. Разве могла она предположить, что это была лишь малая, даже крохотная ложь в сравнении с тем, о чем ей днем позже поведал тот хмурый и страшный мужчина, майор Гэбстон? Нет, конечно же, не могла. Да знала б она, чем все это кончится, никогда б с ним и не заговорила даже! Но Марина, увы, не знала. И теперь ее судьба и судьба сестры Сэма, Джулии, зависит от его пунктуальности. Не придет он ровно в восемь – и обе они умрут.
А Сэм ведь может не прийти. Запросто. Бросил ведь он уже сестру много лет назад, состряпав фиктивный некролог, над которым Джулия наверняка часами рыдала, пока все слезы не выплакала. С Мариной Сэм, конечно, поступил не так скверно, но ей и тех крупиц лжи хватило, чтобы ненавидеть его всем сердцем.
«Чертов негодяй!..»
Дурацкий кляп вонял рыбой, но девушка ничего не могла с этим поделать. Сходя с ума от бессилия, она с ненавистью смотрела в камеру под потолком, будто всерьез надеялась взглядом убить наблюдающего за ней живодера. Пусть сдохнет, пусть сгорит на месте, обратится в горстку пепла!.. А с ним – и проклятый обманщик Сэм. Два сапога пара, как говорят в России.
Джулия во сне вздрогнула и что-то пробормотала, на английском, еле слышно – Марина, по крайней мере, не разобрала. Вот уж кого больше всего жалко, так это бедняжку сестру, решила девушка, выворачивая шею в попытке заглянуть спящей пленнице в лицо. В отличие от Марины, которая к лишениям уже привыкла, Джулия явно была растением тепличным, домашним. У таких дамочек сломанный каблук – трагедия всей жизни, а если уж любимый «каен» не завелся, можно сразу в гроб ложиться… Марина и сама была такой когда-то – пока судьба не врезала ей кованым ботинком прямо в холеную мордашку.
Радовало одно – все это в самом ближайшем времени должно закончиться, так или иначе.
Только этим предвкушением развязки Марина и жила в те томительные минуты ожидания.
Без двух восемь в затылок Богуту уперлось нечто твердое и теплое. Австралиец буквально обмер; брови его моментально взлетели на лоб, а ладони вспотели.
– Обидно, наверное, – тихо произнес до боли знакомый голос, – когда твой идеальный план трещит по швам?
Он сидел передо мной, такой напряженный, такой беззащитный и жалкий, – насколько вообще может быть жалок загнанный в угол ликвидатор с сорокалетним стажем и блестящим послужным списком. Кажется, Гэб даже не дышал – куда там отвечать на мой ироничный вопрос по поводу плана!..
– Мне следовало сразу догадаться, что Гэбстон – это ты, – продолжал я, рассматривая его бледный профиль. – Но мне с самого детства не очень-то даются ребусы и анаграммы…
– Может, ты уже заткнешься? – процедил австралиец.
По его интонации я понял, что он в бешенстве. Что ж, оно и не удивительно – ведь это я приставил к его затылку пистолет, а не наоборот.
– Не очень-то ты рад старому другу, – заметил я.
– Мы не друзья, – холодно проскрипел Глен.
– Но были ими.
– Главное не то, что было, а то, что есть сейчас. – Он наконец совладал с эмоциями и говорил теперь бесстрастным, унылым голосом престарелого университетского лектора. – Ты предал Легион. А я готов идти под знаменами Тейлора до самого конца. Тебе это ясно, сопляк?
С этими словами он резко встал, и я машинально нажал на спусковой крючок.
Грянул выстрел. Мозги брызнули во все стороны, и Глен Богут рухнул на пол, свалив кресло своим мускулистым телом. Я попятился назад, ошарашенно
