совпадают с фамилиями игроков «Лос-Анджелес Лейкерс» чемпионского созыва прошлого года?
Лицо Адама было и без того мокрым от пота, но на последней фразе он вздрогнул и заискивающе посмотрел на собеседника снизу вверх, будто нашкодившая собака.
– Ты врешь, так? – напрямик спросил Богут. – Вот только я не понимаю, зачем?
– Нет, не вру, это действительно всего лишь странное совпадение, я сам поначалу удивился… – забормотал Портер, но ликвидатор оборвал его на полуслове, хлопнув ладонью по столу.
– Не надо превращать одну ложь в другую, еще большую, – процедил он.
Заключенный уставился в пол.
– Я знаю, что ты, Адам, майор, а не сержант. – Богут с немалым удовольствием выложил на стол подаренный Грином козырь и с еще большим наслаждением отметил, что Джеральд не соврал: фраза ликвидатора, похоже, не только лишила синдикатовца дара речи, но и парализовала его. Все, на что оказался способен Адам, это смотреть с приоткрытым ртом на хитро сощурившегося Глена.
Прошло не меньше минуты, прежде чем лжец смог выдавить:
– Откуда вы…
– Не. Твое. Собачье. Дело, – разделяя слова гигантскими паузами, процедил Богут. – Ты здесь четвертый день. Неужто нельзя было получше продумать свою «легенду»… Хэнсон?
Упоминание реальной фамилии окончательно добило собеседника. Если поначалу он еще мог списать все на смекалку дознавателя, то теперь понял, что…
– Кто меня сдал? – спросил майор хмуро.
Он собрал волю в кулак в надежде сохранить остатки самолюбия, но после изначальных нелепых кривляний эта запоздалая попытка сохранить лицо вызывала у ликвидатора только едкую улыбку.
– Обычно я не повторяю по два раза, но специально для тебя нарушу эту традицию: не твое собачье дело, Адам, откуда я узнал о твоем истинном звании и фамилии. Куда интереснее, почему ты так тщательно скрываешь эту информацию от нас?
– Вам наверняка нужна информация…
– Об этом ты расскажешь другим людям – если хочешь жить, конечно. – Богут поманил к себе скучающего у стены рядового. – Отведите этого обратно в камеру и скажите надзирателям, чтобы глаз с него не спускали.
– Что со мной будет дальше? – вопросил Адам, когда рядовой рывком поднял его со стула и принялся надевать на заключенного наручники.
– А это не ко мне вопрос. – Богут даже не взглянул в сторону арестанта. – Как с этим закончите, ведите следующего из шестой.
– Что со мной будет? – как попугай, продолжал вопрошать Портер, однако ему никто не спешил отвечать.
А пока рядовой тащил упирающегося майора по коридору обратно в камеру, Богут старательно вывел рядом с фамилией «Портер» три восклицательных знака и обвел их кружком.
Кажется, у него появился первый настоящий кандидат на роль «потенциальной цели Мамонта».
И останавливаться на достигнутом Богут не собирался.
Если я начинаю орать песни на русском, значит, дела плохи, хуже некуда. Надежды нет, мир катится в тартарары, а моя жизнь не дороже одной из дециллиона пылинок, которыми усыпана грунтовка под моими ногами.
Мой голос гремит среди окружающей тишины, словно гром:
Я не знаю, сколько еще смогу вот так идти. Кажется, от Сирджана до Бендер-Аббаса около трехсот миль, что для раненого придурка вроде меня конечно же пара пустяков.
Как говорил мой учитель музыки в русской школе: «Голос у тебя, Сережа, от Бога, вот только на ушах твоих медведь нехило так поплясал». Учитель совсем не умел общаться с детьми, много пил и вечно ругался с директором и родителями, но дело свое знал, как никто, и всегда говорил правду, чем мне и запомнился. Позже, уже в Штатах, у нас преподавал до того омерзительный подлиза, что его даже девчонки из нашего класса презирали – до того он был гадок и жалок. Впрочем, в Америке учителя вынуждены были так себя вести: после прецедентов, созданных Стефани Рагузой и Пэттом Слейзи, служители правопорядка устраивали им допрос с пристрастием за любое подмигивание или чересчур «похотливую» (цитата) улыбку.
Господи, о чем я думаю? Учителя? Музыка? Песни?
Ах да, песни…
Жаль, что ты ее не видишь, Медведь Винни, и ты, Крольчатина. Жаль, что вы ее не видите, Генрик, Саймон, остальные ребята. Жаль, чертовски жаль…
Я спотыкаюсь, падаю на колени и остаюсь в такой позе, тяжело дыша и смотря перед собой. Подобный взгляд, наверное, может свидетельствовать о
