Но я мечтал лишь о том, чтобы поскорее выпить пива и убраться отсюда, пока изменчивая судьба не подкинула мне новое испытание в лице очередного знакомца или иной подставы.
– Держи пиво, мужик. – Ушастый приоткрыл холодильник и, выудив оттуда коричневую бутылку, протянул мне. – Соболезную… это… твоей утрате.
Я молча взял предложенный «пузырь», открутил крышку и даже сделал глоток – так, для проформы. Пойло оказалось отвратное, хотя, возможно, я просто отвык от горьковатого привкуса пива. Как бы то ни было, выпивать еще мне совсем не хотелось, и потому я продолжил держать бутылку в руке, наблюдая за игрой между Рыжиком и Крупье (так я про себя окрестил парня, не расстающегося с колодой). Они рубились в «блэк-джек», и, судя по горке мятых купюр рядом с моим веснушчатым знакомцем, ему сегодня везло. Крупье заметно нервничал и скрипел зубами, рискуя перетереть их в порошок.
– Двадцать, малыш, – сказал Рыжик с самодовольной улыбкой.
У Крупье к тому моменту было двенадцать, пришлось рисковать. Перевернув карту и обнаружив там «короля пик», он со злостью стукнул по ящику кулаком так, что тот подпрыгнул. Рыжик с трудом успел подхватить недопитую бутылку пива, иначе бы она точно грохнулась на пол.
– Ты че творишь? – рявкнул веснушчатый, гневно нахмурившись.
– Да пошел ты. – Крупье поднялся и, подойдя к холодильнику, резким движением распахнул дверь.
– Сядь на место, эй! – позвал его Рыжик. – Че за нервы?
– Пусть Ральф с тобой поиграет, я уже и так продулся в пух и прах, – махнул рукой Крупье.
Он выудил из холодильника пиво и, скрутив крышку, присосался к горлышку.
– Садись, Ральф, – буркнул Рыжик, смерив Крупье хмурым взглядом. – А ты чего стал, мужик? Присаживайся на диван.
– Ты не похож, кстати, на местных, ага, – заметил Ушастый, рассматривая меня с неприкрытым любопытством. – Ты американец? Или с Европы?
– Американец. Но я почти не жил там, в Штатах. Отец – кувейтец, мать из Канзаса. Сюда переехали давно, я маленький был совсем.
– Тяжело, наверное… ну, как бы… не на родине? – поинтересовался Ральф.
Плюхнувшись на диван напротив Рыжика, он взял в руки оставленную Крупье колоду.
– Да нет, ну, тут ведь почти дом… – пробормотал я, лихорадочно размышляя, под каким предлогом свалить бы отсюда поскорее.
– Ключевое слово – «почти», – фыркнул Ушастый. – Местные, походу, не слишком тебе рады? Ты ж для них все равно такой… чужак, типа.
– Да ну как сказать? – пожал я плечами.
– Слушай, ну сядь ты уже наконец! – раздраженно воскликнул Рыжик. – Я задолбался голову задирать, чтоб на тебя посмотреть, мужик!
Я нехотя опустился на диван рядом с Ральфом. В то время, как мне надо продумывать план побега, я сижу в компании четырех пьяных легионовцев, пью пиво и рассказываю им свою легенду, невольно вызывая сочувствие трогательной историей а-ля «чужой среди чужих». Хуже всего, что я не могу просто встать и уйти – им, пьяным и уставшим от перестрелок с Синдикатом, слишком хочется убедиться, что в них осталось еще что-то человеческое, что они по- прежнему способны сопереживать кому-то, кроме самих себя. Это попахивало лицемерием, даже эгоизмом, но моя нынешняя роль «погорельца», увы, не позволяла мне просто раскидать их по углам и свалить, пока они не очнулись. Именно поэтому я продолжал сжимать в руке бутылку пива и грустно улыбаться, поймав на себе участливый взгляд кого-то из «пьяной четверки».
«Скорей бы вы уже завалились спать, чтобы я мог заняться делом!..»
– Джеки. – Ральф покосился в сторону Крупье. – Ну-ка, посмотри, чего там… на мониторах.
– Я че-то не понял, я че, твоя «шестерка»? – разозлился парень. – Канистры с бензом в угол поставь, диван заправь, за пивом сгоняй…
«Что он там сказал про бензин?..»
Я окинул комнату нарочито небрежным взглядом и увидел, что в углу действительно стоят, одна на другой, три объемные канистры, накрытые сверху видавшим виды грязным покрывалом. Судя по всему, речь шла об этих, потому что иных я не наблюдал.
– Да при чем тут «шестерка», ну? – фыркнул Ральф. – Просто мы ж тут… я за тебя вообще играю, так что ты… ну, вроде как, не занят.
– А ниче, что здесь, типа… посторонний? – заметил Ушастый, взглядом указав в мою сторону.
Он, по всей видимости, был трезвее остальных дружков, раз учел мое присутствие.
– Не думаю, что Сэму… ты ведь Сэм, верно? – Ральф пьяно улыбнулся мне. – Так вот, я не думаю, что Сэму есть дело до обезьян Синдиката. Ты ведь ненавидишь их, Сэм? Так ведь?
– Всем сердцем, – пробормотал я, косясь в сторону Крупье.
– Ладно, тебе виднее. – Ушастый пожал плечами и демонстративно отвернулся.
Крупье тем временем с явной неохотой покинул вновь приобретенный пост у холодильника и, подойдя к темно-коричневой ширме, скрывающей часть комнаты от посторонних глаз, сдвинул ее в сторону.
Это была полноценная мониторная комната – с десяток экранов, пульт, клавиатура, наушники, микрофон в миниатюрной настольной стойке и миллиард проводов, будто паутина кибернетического паука, связующая все перечисленное в единую жутковатую систему. Крупье, морщась, провел пальцем по тачпаду, чтобы свернуть скринсейверы. И вот то, что появилось на экранах после этой нехитрой манипуляции, заставило мои брови взлететь на лоб.
Камеры. Коридоры. Хмурые лица заключенных.
