Ну да, в Эль-Вафре ведь на каждом углу современные лаборатории с кучей грамотного персонала…
– А вам не кажется, парни, что подмешивать яд в кашу, чтобы отравить обычного сержанта, как-то слишком? – спросил Богут, вновь поворачиваясь к пленникам.
Они заметно разнервничались, стали переглядываться, будто заговорщики.
– В чем дело? – нахмурился Глен. – Что вас так взволновало?
Заключенные прятали глаза, многие сидели, уткнувшись взглядами в пол и скрестив на груди руки.
– Спорим, я знаю, в чем причина вашего беспокойства? – спросил Богут с приторной улыбкой сытой акулы, которая кружит вокруг жертвы не с целью «сожрать», а развлечения ради. – Вам всем известно, что он, – австралиец мотнул головой в сторону трупа, – не был сержантом. Верно?
Удивление, страх, паника – вот что читалось практически в каждом взгляде, невольно брошенном в его сторону. С трудом сдерживая победную улыбку, Глен продолжил:
– Да что там сержантом – он и Портером ведь не был на самом деле. Больше всего меня оскорбляло, что Адам Хэнсон отчего-то не слишком любил распространяться о своем весьма достойном звании в беседах со мной и прочими представителями Легиона… о чем и вас, надо думать, предупредил – ну, чтобы вы не ляпнули ничего лишнего во время допроса, так ведь?
Молчание. Они растеряны и напуганы. Смерть, как видится каждому из них, уже занесла косу, и теперь нужно всего одно молниеносное движение, чтобы отделить душу от бренного тела.
Одно слово – и их выволокут из камеры и убьют, наплевав на все негласные законы войны. Пленники не знали, правда ли, что Синдикат уничтожил грузовик с ранеными солдатами Легиона, – к тому моменту, когда это случилось, они уже находились в тюрьме Эль-Вафры. Однако, глядя в хмурое лицо дознавателя, заключенные отчего-то не сомневались, что этому типу можно и, более того,
– Вы как-то разом стали неразговорчивы, – продолжал вещать Богут. – Может, вас мучает совесть? Да нет, с чего бы? Вы же покрывали не абы кого – сослуживца!.. Так что здесь нет ничего предосудительного, даже напротив. По-мужски. Брат за брата. Я и сам бы так поступил.
С этими словами он развернулся и вышел из камеры.
– Закрывать, сэр? – осторожно спросил достопамятный рядовой.
– А труп ты там оставишь? Для красоты? – хмуро поинтересовался Глен. – Передайте его в лазарет, чтобы похоронили вместе с нашими умершими. Заодно, если вдруг им по силам, пусть попробуют определить причину смерти. А вы, – ликвидатор обернулся к заключенным, – подумайте еще хорошенько. Ложь во спасение сослуживца я вам, так и быть, прощаю. С пониманием, так сказать. Но если узнаю, что вы солгали мне о причине его смерти, обещаю, это будет последней ложью в вашей жизни.
Сказав это, Богут развернулся и устремился к выходу из тюрьмы, провожаемый доброй дюжиной взглядов.
Когда он со всего размаху опустил на дверь мониторной пудовый кулак, казалось, она просто вывалится вместе со стеной, в которую встроена, – столько силы вложил Глен в этот удар. Он сдерживал гнев, беседуя с надзирателями и заключенными, чтобы не упустить ни одной важной детали. Но теперь, стоя у входа в мониторную, ликвидатор наконец дал волю эмоциям.
Он был взбешен тем фактом, что четверка ротозеев снова его подвела. Богут вовсе не требовал, чтобы они все разом сидели и пялились на экраны, это было просто не нужно. Но хотя бы один-то должен у мониторов дежурить и своевременно сообщать о важных происшествиях – таких, например, как смерть одного из заключенных.
Да и на требовательный стук в дверь обитатели комнаты откликнулись не сразу. Богуту понадобилось минуты две, не меньше, чтобы привлечь к себе внимание. Наконец он услышал, как щелкнул замок, и, не дожидаясь, пока ему откроют, сам рванул дверь на себя.
Стоящий на пороге ушастый солдат больше походил на ожившего мертвяка, чем на доблестного солдата Легиона: мешки под глазами, сами глаза – стеклянные, взгляд рассеянный, движения – вялые и заторможенные. Про китель с форменными брюками и говорить нечего – мятые, как из задницы.
При виде майора Ушастый, однако, спешно собрался с духом и даже смог вытянуться в струнку… пусть и дрожащую, будто под умелым смычком маэстро.
– Доброе утро, сэр, – промямлил солдат и стыдливо потупил взор, понимая, как глупо он выглядит.
– Я не понял, рядовой… – смерив собеседника хмурым взглядом, прорычал Богут. – Я вас что, мало ночью гонял?
Рядовой невольно поежился, вспомнив, как они вчетвером битых два часа нарезали круги вокруг здания мониторной, пытаясь выгнать из организма алкоголь, а «проклятый майор Гэбстон», сложив руки на груди, хмуро наблюдал за потугами солдат, стоя на крылечке.
– Нет, сэр.
– Тогда почему лицо такое перекошенное? А? Опять бухали?
– Не… – Ушастый громко икнул и, залившись краской, спешно прошептал:
– Нет, сэр.
Богут обреченно закатил глаза. Нет, надо обязательно сказать Уайлдеру, чтобы отрядил ему в помощь кого-то понадежнее. Четверо ротозеев, судя по всему, приехали в Кувейт лишь для того, чтобы заработать денег и хорошо провести время. Их не волновали ни победы, ни поражения, было бы только пиво
