Ком подкатил к горлу. Что это – кризис среднего возраста? Да нет, для него еще слишком рано. Или я просто устал жить в суматошном ритме постоянной войны и теперь хочу немного побыть нормальным? Но многие ребята, отдавшие армии десяток-другой лет, после уже не могли привыкнуть к благам цивилизации. Кто-то спал на полу, потому что кровать казалась слишком мягкой, да еще и с открытыми глазами, пугая родных и близких, а кто-то и вовсе, не найдя иного способа выплеснуть живущую внутри агрессию, срывался на мирных жителях и попадал в тюрьму. Не знаю, что ждет меня, соскучусь ли я по таким вот прогулкам, по щиколотку в сточной воде, с дышащими в спину автоматчиками, но сейчас я совершенно точно хочу оказаться как можно дальше от происходящей на поверхности кутерьмы.
– Тебе знакомо имя «Гэбстон»? – спросил я, чтобы немного отвлечься от мыслей, никак не связанных с текущим заданием.
– Не-а, – после недолгих раздумий ответил мой спутник. – А кто это? И почему я должен его знать?
– Тот тип, который сидел в кабинете начальника тюрьмы.
– А-а-а, так вот ты о ком! А я даже не знал, как его звать. Он представился, как старший дознаватель, расспрашивал обо всяком… разном.
– Например?
– Ну, например, он хотел знать, действительно ли я сержант или просто им притворяюсь, – осклабился Джеральд. – Пришлось из кожи вон лезть, чтобы он мне поверил. Благо в соседней камере как раз находился еще один офицер, который решил не рассказывать о своем звании солдатам Легиона, ну, я Гэбстону о нем и рассказал, чтобы он от меня отвалил.
– То есть, ты сдал кого-то из своих офицеров, чтобы отвести подозрение от себя? – уточнил я.
– Ага, – беззаботно кивнул капитан.
Надо же, как спокойно он болтает о своем предательстве!.. Ладони мои сами собой сжались в кулаки. Подобные крысы меня всегда раздражали. Кому-то наши случаи могли показаться схожими, но кардинальная разница заключалась в том, что я, в отличие от капитана, не собирался возвращаться в лагерь тех, кого предал. Я сжег все мосты и до сих пор в глубине души невольно корю себя, в то время как Грин чуть ли под нос не насвистывает и явно никаких угрызений совести не испытывает.
– Эй, да на тебе лица нет, Мамонт! – заметил Джеральд, отвлекая меня от мрачных раздумий. – Что-то тебя гложет, похоже?
– Зови меня просто «Сэм», – буркнул я. – Сэмов в Кувейте могут быть тысячи, а Мамонт – всего один.
– Как скажешь, – пожал плечами Грин.
– Я вот чего только не пойму, Джеральд, – сказал я, пристально глядя на спутника исподлобья. – Если ты числишься офицером Синдиката, то почему старший дознаватель не опознал тебя по имени?
– Потому что капитана Джеральда Грина в «Блэквуде» никогда не было, – ухмыльнулся беглец.
Видя мое недоумение, он спешно растолковал сказанное:
– На самом деле меня зовут Мэтт Харт, и ты лучше так меня и зови в присутствии Синдиката, чтобы лишних вопросов не возникло.
– Что за чертов маскарад? – спросил я раздраженно. – Почему заказчик не указал об этом в личном деле?
– Все вопросы – к мистеру Гопкинсу, – пожал плечами Грин… или Харт? Раз впереди нас ждет встреча с Синдикатом, мне действительно лучше поскорее привыкнуть к его настоящему имени во избежание неуместных казусов… – Меня просто поставили перед фактом: тебя спасет Мамонт. Фото, конечно, показывать не стали, поскольку ты мог появиться в любом обличии…
– Как, черт побери, они вообще поддерживали с тобой связь? – недоуменно спросил я.
– Через одного из надзирателей, – зевнув, ответил беглый капитан. – Ты его, кстати, пристрелил, чтобы забрать ключ от камеры.
Брови мои взлетели на лоб.
– В общем, как я и думал, ты не в курсе насчет этого типа, – фыркнул Харт. – Хотя, честно сказать, я поначалу немного удивился – ну, когда ты его хладнокровно так прикончил, одним выстрелом. А потом думаю – ну, наверное, так пожелал заказчик, обычный рабочий момент…
– Постой-ка… – перебил его я. – То есть, выходит, все это время в тюрьме Эль-Вафры находился человек Гопкинса?
– Ну да, – кивнул Харт. – У Гопкинса немало сподвижников в Кувейте. Я, например, знаю о существовании троих – ну, считая убитого охранника и тебя, – но, уверен, их куда больше.
Волна гнева накрыла меня. Метнувшись к Харту, я ухватил его за грудки и с разгону впечатал в стену. Нечасто я позволял себе подобное проявление эмоций, но в тот миг дисциплина меня подвела.
Услышанное не укладывалось в голове. У Гопкинса был человек в тюрьме Эль-Вафры, который носил на поясе ключи от всех камер и мог в любой момент освободить капитана безо всяких «отвлекающих маневров» и прочих рисков… Но Гопкинс все равно поручил эту миссию мне, несмотря на то, что я был в куда худшем положении, чем подкупленный им надзиратель. И в чем тут логика? Возможно, заказчик желал моей смерти? Или же просто не хотел разыгрывать фишку с надзирателем прямо сейчас, решил приберечь ее до лучших времен?
Как обычно, уйма вопросов. И самый интересный из них – чем, черт возьми, так ценен капитан Харт, что Гопкинс буквально окружил его своими людьми?
– Зачем ему понадобилось тебя спасать? – прорычал я в лицо пытающемуся перехватить дыхание капитану.
