этого несчастья – разделять судьбу с таким грубым, неотесанным человеком… если бы я освободилась от ненавистных цепей, коими связана с этим человеком! Не могу побороть своего отвращения к нему!»
«Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа…»
Итак, зимой 1825/26 г. беременная Анна Петровна приехала в Петербург и поселилась вместе с родителями и сестрой Елизаветой на набережной Фонтанки у Обухова моста в доме, когда-то принадлежавшем ее прадеду Федору Полторацкому.
Кстати, здесь же, в Петербурге, в Смольном институте, воспитывалась и ее старшая дочь, восьмилетняя Катя. Где в это время находилась вторая дочь, Аня, в точности неизвестно. Одни биографы считают, что она осталась с отцом; другие утверждают, что она так же, как и сестра, воспитывалась в Смольном, приводя в качестве довода отрывок из написанного как раз в это время письма Пушкина к Керн: «Вы пристроили ваших детей – это прекрасно. Но пристроили ли вы вашего мужа? Последний – гораздо большая помеха». Однако, как известно, в Смольный институт не принимали девочек до шести лет, а Анне-младшей было только четыре года. Возможно, она воспитывалась где-то еще. В любом случае очень скоро жизнь этой девочки трагически оборвалась: весной 1826 г. она умерла. Хоронили ее родители Анны Петровны, Петр Маркович и Екатерина Ивановна Полторацкие. Мать на печальной церемонии не присутствовала, в ее положении (оставалось всего лишь несколько месяцев до родов) это было бы очень тяжело – и физически, и психологически.
Но, если не считать этой трагедии, жизнь Анны Петровны в тот период стала очень интересной, насыщенной и, можно сказать, даже счастливой. Вырвавшись наконец из плена ненавистного супружества, обретя долгожданную волю, Анна с головой окунулась в вихрь событий и впечатлений, которыми щедро одарил ее Петербург. Ни в свете, ни тем более при дворе замужнюю даму, сбежавшую от супруга, разумеется, не принимали. Но Анне посчастливилось встретить людей, которые закрыли глаза на ее сомнительную репутацию и приняли участие в ее судьбе, благодаря чему в ее жизни начался новый, яркий и бурный период. «При воспоминании прошедшего я часто и долго останавливаюсь на том времени, – писала она в мемуарах, – которое… отметилось в жизни общества страстью к чтению, литературным занятиям и… необыкновенною жаждою удовольствий». Нетрудно догадаться, что речь здесь на самом деле идет не столько об обществе, сколько о ней самой.
Приехав в Петербург, Анна Петровна на удивление быстро сошлась и подружилась с семьей Пушкина (с которой была в дальнем родстве), произведя самое приятное впечатление на его сестру Ольгу и мать Надежду Осиповну. Существует гипотеза, что некоторое время она даже жила у родителей поэта на набережной Фонтанки, у Семеновского моста, в доме Устинова. Некоторые биографы уверяют, что Керн искала расположения этого семейства настойчиво, чуть ли не с маниакальным упорством, стремясь во что бы то ни стало оказаться поближе к Александру Сергеевичу. Другие справедливо возражают, что особой нужды в этом не имелось – интерес и симпатия поэта и так были ею завоеваны.
Из нескольких сохранившихся писем того периода Надежды Осиповны к Анне Керн, в которых мать поэта называла свою корреспондентку «дорогая и добрейшая моя Анета», известно, что Керн помогала Пушкиным в поисках новой квартиры.
«До чего же я обязана вам, любезнейшая моя, дорогая Анета, за то, что вы так аккуратно отвечаете мне и хлопочете по моему поручению… моя милая, добрая Анета, постарайтесь подыскать нам квартиру, не смущаясь тем, что первые две нам не подошли. Мне самой это обидно – я так люблю Фонтанку. Однако хватит на сегодня толковать о квартирах. Позвольте мне немного попенять вам, что вы так мало пишете о себе; вы ничего не говорите, принимаете ли вы ванны, которые должны были принести вам облегчение; что поделываете? С кем встречаетесь? Все так же ли вы ленивы ходить пешком? Как ваши денежные дела? Извольте ответить на все эти вопросы, которые лишь свидетельствуют о том, с каким живейшим интересом я отношусь ко всему, что касается до вашей прелестной особы».
7 июля 1826 г. Анна Петровна родила дочь, которую назвали Ольгой – весьма вероятно, в честь сестры Александра Сергеевича, которая была ее крестной матерью. Крестным отцом стал генерал-майор Петр Петрович Базен[36], очень интересный человек, по разносторонней одаренности и образованности сравнимый с М. В. Ломоносовым. Между ним и генеральшей Керн существовала долгая взаимная привязанность, за которой многим современникам и потомкам-биографам виделось нечто большее, чем дружба.
Было ли это действительно так, сейчас уже невозможно сказать определенно. Анна Петровна отвечала взаимностью далеко не всем поклонникам, а пленяла многих, очень многих – даже в тот период, несмотря на свое «интересное положение», и уж тем более после рождения третьей дочки. В числе ее ухажеров оказался и родной брат Пушкина Лев Сергеевич, Леон, как называли его в семье. В начале января 1827 г. А. А. Дельвиг написал Пушкину: «Нынче буду обедать у ваших, провожать Льва. Увижу твою нянюшку и Анну Петровну Керн, которая (между нами) вскружила совершенно голову твоему брату Льву…» Провожали Льва, поступившего юнкером в драгунский полк, на Кавказ, где в то время шли боевые действия. Завязался ли за этот год между ним и Керн роман, неизвестно, многие исследователи в этом сомневаются. Пушкин, однако, предполагал такую возможность и даже разработал своеобразный план мести.
В одном из своих многочисленных писем к поэту от 2 июня 1826 г. Анна Николаевна Вульф сообщает: «…недавно [получила] большое послание от вашей
