Анна Керн. Муза А.С. Пушкина

первый готов покутить в разгульной беседе. В нашем кружке этого быть не могло, и потому я его всегда видела с лучшей его стороны, любила его поэтическую натуру, не доискиваясь до его слабостей и недостатков».

По единогласному мнению биографов, никогда больше Анна Петровна не жила такой насыщенной жизнью и в духовном, и в чувственном плане, как в обществе членов кружка Дельвига. Безусловно, присутствие ее – красивой и привлекательной женщины, образованной, начитанной, способной с одинаковой легкостью поддержать и интересную беседу, и легкий приятный флирт, – очень украшало эти вечера. А так как женщин на них бывало много меньше, чем мужчин, неудивительно, что Анна Петровна всегда была окружена восторженным вниманием.

В любовном бреду

В 1827 г. в письме к одной из близких подруг Анна Петровна поделилась, что ей хочется «постоянно пребывать в любовном бреду». И она не противилась этому желанию, очаровывала многих мужчин и часто очертя голову влюблялась сама. Некоторые, как современники, так и потомки, осуждали Анну Петровну за многочисленные романы, упрекая ее в легкомыслии, а нередко и в распутстве. Так, один из первых крупных биографов Пушкина Викентий Вересаев[42] назвал ее «пикантной, легкодоступной барынькой», когда, по мнению других исследователей, «обиделся» за Пушкина из-за того, что Анна Керн так легко променяла великого поэта на «какого-то» Алексея Вульфа. Однако далее в той же самой своей работе Вересаев пишет: «Она любила многих, иногда, может быть, исключительно даже чувственной любовью; но никогда она не была «вавилонской блудницею», как назвал ее Пушкин, никогда не была развратницей. Каждой новой любви она отдавалась с пылом, вызывающим полное недоумение в ее старом друге Алексее Вульфе. «Вот завидные чувства, которые никогда не стареют! – писал он в своем дневнике. – После столь многих опытностей я не предполагал, что еще возможно ей себя обманывать… Анна Петровна, вдохновленная своею страстью, велит мне благоговеть перед святынею любви!.. Пятнадцать лет почти непрерывных несчастий, уничижения, потеря всего, что в обществе ценят женщины, не могли разочаровать это сердце или воображение, – по сю пору оно как бы в первый раз вспыхнуло»».

В число воздыхателей Анны Петровны попали и оба кузена А. А. Дельвига Андрей и Александр Ивановичи Дельвиги, в ту пору еще совсем юноши. Оба оставили записки, в которых сетуют на кокетство, интриги и непостоянство их ветреной избранницы. Но самым страстным поклонником Анны Петровны в тот период был студент Петербургского университета Александр Никитенко, будущий специалист по русской словесности.

Александр Васильевич Никитенко был сыном крепостного крестьянина, человека, всю жизнь стремившегося к образованию и сделавшего все, чтобы дать образование сыну. В 13 лет Александр Никитенко блестяще окончил воронежское уездное училище, его выдающиеся способности были отмечены не только педагогами, но и многими известными людьми в городе. Однако путь к дальнейшему образованию юноше был закрыт. Будучи крепостным, он не мог поступить даже в гимназию, не говоря о чем-то большем. Несколько лет Никитенко занимался исключительно самообразованием, пытался писать, давал уроки и работал учителем в сельской школе до тех пор, пока ему не улыбнулась судьба – его выступление с речью на общественном собрании понравилось министру духовных дел и народного просвещения князю A. H. Голицыну. Стараниями Голицына Никитенко получил вольную и смог поступить в Санкт- Петербургский университет. Именно в этот период своей жизни он встретился с Анной Керн.

Александр Васильевич Никитенко.

В дальнейшем Никитенко сделал успешную карьеру. Он преподавал в университете, получил степень доктора философии и 25 лет состоял в Петербургской Академии наук. Всю жизнь Никитенко занимался научной деятельностью, публиковал общественно-политические статьи, был редактором нескольких влиятельных изданий, а после цензором – «умеренным прогрессистом», как он сам о себе говорил. Некоторые исследователи считают, что в цензорских гонениях на Пушкина, которые происходили в 1830-е гг., не обошлось без участия Никитенко. Тот действительно недолюбливал поэта, и многие считают, что причиной тому стала Анна Керн.

«…мне пришлось сидеть около нее за ужином. Разговор наш начался с незначительных фраз, но быстро перешел в интимный, задушевный тон. Часа два времени пролетели как один миг. …Я и после именинного вечера уже не раз встречался с ней. Она всякий раз все больше и больше привлекает меня не только красотой и прелестью обращения, но еще и лестным вниманием, какое мне оказывает.

Сегодня я целый вечер провел с ней…

Мы говорили о литературе, о чувствах, о жизни, о свете. Мы на несколько минут остались одни, и она просила меня посещать ее.

«Я не могу оставаться в неопределенных отношениях с людьми, с которыми сталкивает меня судьба, – сказала она при этом. – Я или совершенно холодна к ним, или привязываюсь к ним всеми силами сердца и на всю жизнь».

Значение этих слов еще усиливалось тоном, каким они были произнесены, и взглядом, который их сопровождал. Я вернулся к себе в комнату отуманенный и как бы в состоянии легкого опьянения».

Литературные произведения и критические статьи Никитенко не имели такого успеха, как общественно-политические труды. Тем не менее внимание исследователей привлекает его дневник, который Никитенко вел большую часть жизни, почти полвека. В этом дневнике, изданном уже после смерти автора под названием «Моя повесть о самом себе и чему свидетель в жизни был», содержится масса интересной информации о событиях тех лет и