Гроза приоткрыл один глаз.
В дверях стояла девочка, держала свечу, аккуратно прикрывая пламя ладонью.
Гроза видел только маленький круглый подбородок и кружевной воротничок ее блузы или платья, остальное терялось в тени.
Девочка вошла, плотно закрыла дверь. Голоса мужчин словно отдалились, теперь они были едва слышны. Девочка осторожно наклонила свечу к Грозе и вскрикнула: воск капнул на его рубаху. Больно не было, но Гроза от неожиданности так и дернулся.
– Ага! – сказала девочка весело. – Я так и знала, что ты наконец-то проснулся.
Притворяться было глупо. Гроза открыл глаза.
– Слава богу, – улыбнулась девочка. – Три дня без памяти, да еще жар у тебя был – это ужас как нас напугало! Боялись, тиф. А ты, наверное, сильно замерз? Но я сразу на улицу выскочила, когда ты меня позвал! А ты лежал без памяти на нашем крыльце. Я тебя сразу вспомнила! Но как ты меня нашел?
Гроза слушал, как она тараторит, тупо смотрел на нее и моргал.
– Ты что, ничего не помнишь? – обеспокоенно взглянула на него девочка. – А меня помнишь?
Она подняла свечу повыше, и огонек отразился в больших зеленых глазах. Гроза увидел аккуратно заплетенные длинные русые косы, родинку возле улыбающихся губ…
Его даже в дрожь бросило от изумления!
– Это ты? Ты… тебя зовут Лиза Трапезникова?
– Ну да, конечно, – кивнула она, ставя свечку на комод и садясь на край кровати. – А тебя зовут Гроза. Странное имя, да? А кстати, почему тебя так зовут?
Теперь он мог разглядеть, что Лиза одета в просторную белую блузу и юбку в складочку. На блузу была наброшена меховая душегрейка без рукавов, на ногах какие-то мягкие чуни, которые делали ее шаги бесшумными. И если бы не заскрипели предательски половицы, Гроза не услышал бы, как она подкралась.
Он разглядывал Лизу – и воспоминания постепенно возвращались к нему.
Да, он в тот день добрался-таки до Солянки. Метельные вихри взвивались вокруг… Он разглядел на стене, покореженной пулями октябрьских боев, старорежимную жестяную табличку с надписью:
Куда идти дальше, Гроза не знал. В каком номере живет Трапезников?
Электрический звонок, которым можно было вызвать швейцара, оказался выдран начисто. Окна нижнего этажа заколочены досками. Гроза попытался открыть дверь, но не смог. Он начал стучать, но руки его вдруг сделались так слабы, что еле двигались. Ноги подкашивались. Он привалился к двери и хрипло выдавил:
– Господин Трапезников… Марианна…
Однако Гроза и сам не слышал звука своего голоса. Он чувствовал себя слабым, как никогда. Наверное, заболел…
Он закрыл глаза, и вдруг лицо зеленоглазой девчонки возникло перед ним. Он вспомнил, как хотел напугать ее в театре «Крошка», как пытался бросить ей в лицо огонь, а потом раздумал. И вдруг, сам не зная почему, он позвал ее – не издавая ни звука, не шевеля губами, позвал всей силой души:
– Лиза! Лиза Трапезникова! Это я, Гроза! Выйди на крыльцо! Помоги мне!
От этого мысленного зова кровь вскипела в висках, боль стиснула голову и сердце, чудилось, остановилось.
Больше он не помнил ничего.
– Как же ты могла меня услышать? – недоверчиво спросил Гроза. – Я ведь кричал… не вслух.
– А показалось, ты орешь мне прямо в ухо! – усмехнулась Лиза. – Я даже сама закричала от неожиданности.
– Да ты что, я вообще ни слова не сказал, – изумленно пробормотал Гроза. – Я только подумал…
– Папа говорит, что я отличный медиум, – ответила Лиза.
– Кто? – не понял Гроза.
– Ну, я умею слышать мысли, – небрежно отмахнулась она.
– Как это? – тупо спросил Гроза.
Лиза пояснила:
– Ты думаешь, а я тебя слышу. Все очень просто. И тогда услышала твой мысленный крик. Мы с папой сразу побежали вниз, открыли дверь и увидели, что ты лежишь на крыльце. Я говорю: «Папа, да это же тот самый мальчик, про которого я тебе рассказывала!» И он на тебя посмотрел и тоже тебя узнал!
– Как узнал? – озадаченно спросил Гроза. – Он же меня ни разу не видел!
– Да ты же с ним столкнулся на улице! – воскликнула Лиза. – Забыл? И когда мы тебя подобрали на крыльце, в руке у тебя было письмо, ему адресованное! Наверное, он его уронил, а ты подобрал? Да? То есть ты пришел письмо вернуть? Но почему ты звал меня? Ты знал, что я тут живу?
