сама не раз так делала, – добавила она, и это было правдой: ведь содержимое чудесных коробок с надписью «Nestle» быстро иссякло, так что ей пришлось кормить Женечку так, как некогда кормили младшую сестренку Ольги: легкой кашкой на разбавленном козьем молоке.
Васильевы переглянулись.
– Тетя Груня! – воскликнула Анастасия Степановна. – У нее есть коза!
– Тогда надо прямо сейчас к ней пойти, – посоветовала Ольга. – С утра как раз доят коз. Да поскорей идите! Очень уж девочка ваша кушать хочет.
Васильев замешкался было, нерешительно поглядывая на Ольгу, но жена воскликнула:
– Да что же ты стоишь, Вася? Беги! Бидончик возьми на кухне!
Васильев выскочил из комнаты. За дверью что-то забренчало, упало, покатилось, потом заскрипели ступеньки, быстрые шаги протопали по дорожке, звякнула калитка…
Женя снова забеспокоилась.
Ольга схватила стоящую на комоде бутылочку с соской, потрогала губами: сладковатая водичка! – и вложила в розовый ротик. Женя начала сосать – без особого удовольствия, конечно, однако словно понимая: лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
– Наверное, удивляетесь, что я так беспомощна с ребенком, – пробормотала Анастасия Степановна, и в голосе ее зазвучали виноватые, униженные нотки. – Вы правильно угадали: это не наша дочка…
Она всхлипнула и сердито смахнула слезы:
– Свою родную дочь я живой даже и не видела: она погибла при родах. Я сама собиралась ее кормить, молока у меня много было, я потом чуть от грудницы не умерла. Но с этой малышкой… я просто растерялась от неожиданности! Обычного молока она не пила, только водичку сладенькую, но это же не еда… Молочные кухни все еще закрыты, вдобавок туда только с направлением из детской консультации можно попасть! А девочка у нас уже поздним вечером появилась. Мы так обрадовались, когда нашли ее, но вдруг она с голоду умрет?!
– Если раздобудем козьего молока, не умрет, – улыбнулась Ольга и решилась наконец задать вопрос, который так и донимал ее: – Вы девочку в детском доме взяли, наверное? Только почему же говорите, что растерялись от неожиданности?
– Да в том-то и дело, что не брали мы ее в детдоме! – сконфуженно призналась Анастасия Степановна. – Я все никак не решалась туда пойти и выбрать кого-нибудь… будто дети – это товар какой-то. Их ангелы приносят… – проговорила она умиленно и тут же встревоженно взглянула на Ольгу покрасневшими глазами: – Вы не думайте, я атеистка, просто так… привычно с языка слетает иногда.
– Да, конечно, – кивнула Ольга. – У всех слетает! У меня тоже, сплошь и рядом.
Наивность и доверчивость новой знакомой были очень трогательны, однако Ольга все-таки держалась настороже: как к этой женщине попала Женя?!
– Понимаете, – продолжала Анастасия Степановна, – я никак не могла забеременеть, а когда получилось, думаю: это дар Божий! Хотела дочку назвать Дариной. Но она умерла, я была как потерянная – и вдруг вчера вечером… Понимаете, мы даже и не подозревали ничего! Муж в своем кабинете работал, я в гостиной на рояле играла. Вдруг слышим – колокольчик у калитки просто разрывается! Мы выглянули, а там один наш знакомый стоит и кричит: «Василий! Анастасия Степановна! Да что же это такое, у вас младенец у калитки валяется!»
Ольга вздрогнула. Она чувствовала: эта женщина говорит правду, она не замешана в краже ребенка. Неужели и впрямь: ребенка унес случайный человек, может быть, те же цыгане, да испугались неприятностей и бросили у порога первого попавшегося дома?
Ничего себе – первого попавшегося! Да от оврага сюда полчаса ходу, не менее, причем людными улицами!
Здесь что-то не то… Может быть, Ольга когда-нибудь узнает, кто украл Женечку, но сейчас важнее другое. Нужно во что бы то ни стало остаться рядом с ней!
– Мы кинулись из дому, – продолжала Анастасия Степановна, – и правда: прямо на земле лежит спящая крошечная девочка! Я ее схватила, чуть с ума от счастья не сошла: это же опять дар небесный, подарок мне! – а потом как-то все из рук стало валиться… Ой, Василий бежит, смотрите!
И впрямь – по садовой дорожке летел, бережно неся перед собой бидончик, Василий Васильевич: такой растрепанный, добродушный и счастливый, что Анастасия Степановна и Ольга переглянулись и вдруг принялись хохотать, будто давние подружки.
Впрочем, Анастасия Степановна тотчас прервала смех и с мольбой взглянула на Ольгу:
– Вы не уйдете еще какое-то время? Поможете? Я боюсь, что не справлюсь…
Ольга чуть не вскрикнула от радости, но все же кое-как смогла сдержаться:
– Отчего же не помочь? И девочка такая хорошенькая, одно удовольствие с такой понянчиться. Пока она спит, но скоро опять проголодается. Надо скорей кашку ей приготовить!
Женю уложили на большую кровать, Анастасия Степановна проводила Ольгу на кухню, Василий Васильевич сам разжег примус, и все время, пока возилась с кашей, а потом осторожно кормила и в самом деле очень быстро проснувшуюся и требовательно закричавшую Женю, Ольга замечала, как супруги внимательно рассматривают ее – и то и дело обмениваются взглядами, словно неслышно переговариваются. Она знала, чувствовала, что именно они неслышно обсуждают, и едва сдерживала волнение, которое могло бы показаться им странным.
