Уэс повернулся на спину и притянул меня себе на грудь.
– Они приедут через два дня. Ты уверена, что хочешь позвонить сейчас и заставить их беспокоиться?
– Макс расстроится, если я этого не сделаю, – заметила я.
Уэс улыбнулся.
– Да, пожалуй. Он очень чувствителен ко всему, что касается тебя и Мэдди. Что ты ему скажешь?
Я положила на него голову.
– Не знаю. Правду. Он этого заслуживает. Он сам решит, что ему делать.
– А как насчет твоей матери?
Я поморщилась.
– В смысле?
– Ты собираешься снова поговорить с ней? Вчера вечером что-то было не так. Она удивилась твоему появлению, извинялась и твердила, что ты не все знаешь.
– Наверное, она просто не хочет сталкиваться лицом к лицу с тем, что натворила.
Уэс вздохнул.
– Возможно. Не знаю. Она выглядела совершенно сломленной, такое видишь нечасто, даже когда человек оказывается в трудных обстоятельствах.
– Кто знает? Может, она внушила себе, что имела веские причины оставить нас. Всех нас. И вот что я тебе скажу – я на это не куплюсь. Она не может сказать мне ничего такого, что заставит меня простить ее. Ничего.
Я слушала гудки в телефоне, уже четвертый – непохоже на Макса. Он всегда держит телефон под рукой, и я знала, что он сейчас не на работе.
Наконец после пятого гудка он ответил. На заднем фоне слышались детские крики.
– Подожди чуть-чуть, тут твой племянник орет на весь дом. Испачкал попу, сестра. Обкакался с ног до головы. И как им это удается? – прокричал Макс.
Я сразу поняла, что телефон на громкой связи, и ждала, пока не услышала, что Макс передает ребенка Синди. Боже, как трогательно. Я улыбнулась первый раз со вчерашнего вечера.
– Он перепачкался с ног до головы! – повторил Макс.
– Ну и что мне делать? Подмой своего сына! – ответила Синди, и я засмеялась.
– Синди, любовь всей моей жизни, я заплачу тебе миллион долларов, если ты это сделаешь сама, – взмолился Макс.
– Твои деньги – это мои деньги, ты забыл? – проворчала она раздраженно.
Судя по всему, я позвонила в самый неподходящий момент.
– Ребята, давайте вы мне попозже перезвоните.
– Миа, золотко, это ты? – спросила Синди.
– Да, привет! Извини, что помешала. Мне надо поговорить с Максом кое о чем… важном, но пусть он мне позвонит, после того как позаботится о малыше Джеке.
Я услышала, как она вздыхает.
– Нет-нет. Ладно. Макс. Я займусь нашим сыном, но ближайшие две ночи менять подгузники будешь ты, – выпалила она.
Послышался шум и треск, и наконец Макс остался в одиночестве. Должно быть, он выключил громкую связь.
– Детка, надеюсь, у тебя важное дело. Менять подгузники парню вроде Джексона – жуть жуткая. Мне кажется, в него кто-то вселяется каждый раз, когда я пытаюсь это сделать. Ужас.
Не желая заставлять его ждать, а кроме того, поскольку нервы мои были на пределе, я выпалила без подготовки:
– Я видела нашу мать.
Он целую минуту молчал.
– Ты с ней говорила?
– Если под разговором ты подразумеваешь оскорбления и пощечины, то да, думаю, можно так выразиться.
– Где ты ее нашла? – спросил он.
Я рассмеялась, хотя это было не смешно.
– Ты только подумай. Она в числе здешних художников, у которых я должна взять интервью.
– Она в Колорадо?
– В этом самом городе. Да.
– Господи боже мой, – прошептал он.
