Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

В почтовое управление Фицнау etc. С глубоким почтением прошу все письма и корреспонденции, адресованные господину Борису Бугаеву или госпоже Анне Бугаевой ‹…›, пересылать в Шарлоттенбург etc. С глубоким уважением Борис и Анна Бугаевы (нем.).

3301

Отклик на упрек Белого Метнеру (в п. 269) на то, что тот не воспользовался своим «редакторским карандашом».

3302

Речь идет о письме Блока от 5 декабря 1912 г., в котором он рассказывал Метнеру о результатах вчерашних деловых переговоров с М. И. Терещенко: «„Сирин“ очень рад вступить в дружественные отношения с „Мусагетом“. Для этого, конечно, хорошо Вам с Терещенкой познакомиться. ‹…› Человек он такой доброжелательный и „настоящий“, что Вы, по-моему, можете говорить с ним совершенно откровенно, напр<имер>, и о долгах Бор<иса> Ник<олаевича> „Мусагету“ ‹…› Давайте, в виде этого, действовать сообща на Бор<иса> Ник<олаевича> и тащить его от Некрасова» (Фрумкина Н. А., Флейшман Л. С. А. А. Блок между «Мусагетом» и «Сирином» (Письма к Э. К. Метнеру) // Блоковский сборник. II. Тарту, 1972. С. 392).

3303

См. примеч. 16 к п. 259.

3304

См. п. 268, примеч. 53.

3305

В недатированном письме к Блоку, отправленном в Петербург около 4 (17) декабря 1912 г., Белый также благодарил за приглашение участвовать в «Сирине»: «Если против меня не имеется ничего, то я согласен и благодарю Тебя» (Белый – Блок. С. 475) – и подробно описывал положение дел с романом «Петербург» и условия его публикации.

3306

Чистый листок (фр.; в значении: свобода действий).

3307

Имеется в виду п. 272.

3308

См. примеч. 6 к п. 199. Приводим это недатированное письмо А. Тургеневой (РГБ. Ф. 167. Карт. 3. Ед. хр. 26); в нем идет речь главным образом о хлопотах, которые предпринимал ее отчим Владимир Константинович Кампиони в целях продажи кавказского земельного участка.

Милый Эмилий Карлович

Не писала вам о кавказских делах, т<ак> к<ак> планы были слишком хороши и не верилось мне, что они исполнятся и что нам удастся спокойно без долгов и исканий пожить.

Теперь вы, должно быть, всё знаете. Мой вотчим был на Кавказе и навел все справки. Земля, кот<орая> никак не возделывается, ни в какой банк заложена быть не может. К тому же Александра Дмитриевна <Бугаева. – Ред.> подарила 3 десятины – лучшую часть участка – тому, кто ее обворовал при продаже леса, и надо новый план, что сопряжено с большими трудностями. Далее, в постройку ж<елезной> д<ороги> на Кавказе не верят и потому цены еще не подымаются. Сейчас именье стоит 8–10 тысяч. Как только ж<елезная> д<орога> будет, цена сразу поднимется и будет повышаться.

Володя за какое-то большое частное дело должен был получить деньги, из кот<орых> он обещал нам сразу 3000 т. <так! > для Мусагета и Блока и потом помесячно года на 1? в общем около 7 тысяч. Но со слухами о войне (особенно на Волыни) все изменилось, и ожидаемых денег он не получил – и весь план с залогом сам собой падает. Это тем более грустно, что с ноября мы все же расчитывали на эти деньги и ничего – не предпринимали – да и предпринимать-то в сущности нечего.

Теперь Володя нам пишет, что в феврале он, может быть, получит часть денег и даст нам из них тысячи три, но на это ни в коем случае расчитывать нельзя.

Вот –

Теперь – если вы беретесь за Борины дела с Сириным, могу и я вас попросить об одном?

Дело в том, что если бы Мусагет печатал Пут<евые> Заметки, то я, зная, что Мусагету трудно, принимала как большую любезность с его стороны напечатанье моих рисунков и хотела даже просить Мусагет этого не делать или выбрать из них два-три.

Но Сирин – другое, и от него я считаю возможным брать деньги, во-первых, потому что – они мне стоили труда и, главное, потому что нам деньги нужны, во-вторых потому, что, хотя они не слишком хороши, но и не чересчур плохи и могут иметь интерес документальный, в-третьих, потому, что я если не чином, то знанием не ниже Феофилактовых и К°.

Но русских цен я не знаю, – во Франции и Бельгии они стоят от 400 до 600 франков.

В случае, если это выгорит, очень прошу прислать мне рисунки, кот<орые> лежат в Мусагете. Тогда Кожебаткин их у меня спешно вытребовал, и несколько вещей осталось не пересмотренными.