веселья, пока не обойдет каждого двора церковный причт с крестом и святой водою и не пропоет перед каждой божницею радостных пасхальных песнопений.
Всю Светлую неделю лился по Святой Руси радостный пасхальный звон: не смолкала с утра до ночи ни одна колокольня – каждая словно старалась перезвонить другую. Находилось много охотников «потрудиться для Бога» у колоколов, а уж от детворы и отбою не было: всякому хотелось хоть один раз да потрезвонить в эти Светлые дни. И гудели-перекликались колокола.
Во всю Святую неделю ходят от деревни к деревне, разнося благостную весть о Воскресении Христовом, богоносцы с крестами, хоругвями и образами.
«Ходить под Богом» на Святой считалось в народе за благочестивый подвиг. Приступали к нему только с благословения священника: не всем и разрешалось это дело, а только тем, кто не был виновен ни в каких тяжких, вызывающих наложение особого покаяния грехах. Богоносцы, поднимая иконы, одевались во все чистое и давали зарок не пить вина, что особенно трудно выполнимо при повсеместно известном хлебосольстве русского народа. Не выдержавший и поддавшийся на угощение не мог уже оставаться богоносцем, а должен был передать свою обязанность другому, – и на это не приходилось долго искать охотников. По преданию, переходящему из уст в уста, проносившему целую неделю иконы-кресты вменялось это за седьмую часть дороги в Иерусалим. «Семь Светлых седмиц под Богом походить – в Ерусалим-град не ходить!» – говорили благочестивые люди.
Богоносцев ожидали в каждой хате с нетерпением. Еще накануне прихода их в деревню везде уже были приготовлены ведра и кадки со всяким житом. В них ставили жданые гости принесенную ими святыню, освящая этим будущий урожай. Освященное зерно сберегали для посева и высевали прежде всякого другого. За немалый грех считалось в народе каким-либо образом осквернить и просто даже рассыпать зря это зерно-жито. Но еще более тяжким грехом было не принять богоносцев. По верованию деревенского богомольного люда, Благодать Божия навсегда удалялась из такого дома.
Для крестьянской детворы приход богоносцев в деревню являлся целым событием. Задолго до их прихода ребята выбегали за околицу и ждали. Как только покажутся кресты и хоругви, один из них, по выпавшему жребию, бежал оповещать деревню о приближении «Божьих гостей», а все остальные стремглав неслись навстречу идущим, чтобы, присоединясь к ним, принять этим участие в богоугодном подвиге старших.
Во многих местах приглашали богоносцев в поле, где они вместе со «всем миром» с пением обходили озимые всходы.
В какой деревне приходилось заночевать богоносцам, для той это считалось особенно счастливым предзнаменованием – в частности, охраняло ее от пожара на более или менее продолжительное время. Потому-то везде и просили их об этом. Но эта просьба удовлетворялась не всегда. Священник, отпускающий с ними святые иконы, давал строгий наказ лучше ночевать в поле, чем в такой деревне, где в это время шел пьяный праздничный разгул.
К богоносцам иногда присоединялись убогие слепцы – калеки, разносящие по Руси из конца в конец свои песенные сказания.
Деревенская молодежь вместе с малыми ребятами заводила на Святой неделе свои игры-забавы, посреди улицы и на лужайках вовсю идет катанье яиц, в котором принимали участие и старый и малый.
«Дорого яичко ко Христову дню!» – говорит народная пословица, относящаяся ко всякой услуге. Но к Пасхе оно имеет самое непосредоственное отношение, оно и в самом деле дорого: без него не разговляется даже ни один нищий. «Без красного яичка не похристосуешься! Без него и праздник не в праздник!» – говорит деревенский люд. По народному поверью, первое яйцо, полученное в Христов день, никогда не испортится, если оба похристосовавшихся приветствовали друг друга от чистого сердца. Поэтому многие его хранят на божнице в течение целого года – до новой Пасхи. Первое яйцо, полученное при христосовании, берегут умудренные жизнью люди: если, по их словам, перекинуть его во время пожара через забор, то огонь погаснет.
Катают яйца лишь на Святой день. А сколько пословиц и поговорок связано с этим обычаем! «Дал дураку яичко – что покатил, то и разбил!» – говорят о неловком увальне. «Наш Фадей каравай хлеба с одним яйцом съест!» – приговаривает деревня про накидывающихся на разговень прожорливых едоков. «Дай ему яичко, да еще и облупленное!» – подсмеиваются над ленивыми. «Хоть черненька курица, да на белых яичках сидит!» – замечают краснословы о суровых на вид людях с добрым сердцем. «Он по яйцам пройдет – ни одного не раздавит!» – оговаривают чересчур осторожных. «Не умел играть яйцом, – играй желваком!» – кивают в сторону слишком беспечных. «Курочка бычка родила, поросеночек яичко снес!» – говорят про вруна. А чего стоят загадки? Народные загадки об яйце загадываются в таких словах: «В одном калинничке два тестечка»; «Сквозь стенки бычка испеку»; «В одной квашне два притвора»; «Бочечка без обручика, в ней пиво да вино не смешаются»; «Полна бочка вина – ни клёпок, ни дна»; «Катится бочка – на ней ни сучочка»; «Царёво вино, царицыно вино – к одной склянице не смешаются»; «Под ледком-ледком стоит чашечка с медком!»
Деревенское поверье советует на Пасху каждое утро оглаживать лошадей яйцом и приговаривать: «Будь гладок (гладка), как яичко!» Это должно приносить коню здоровье и спорость в работе. «Не огладишь лошадку крашеным яичком – и корм ей не в пользу пойдет!» – говорят старые приметливые люди.
По старинной примете, если рано заносятся куры да крупные яйца несут, то и ранние овсы выйдут лучше поздних. Простонародное суеверие велит бабам-хозяйкам беречь первое яйцо от черной курицы: оно, по старинному поверью, спасает скот в поле от волка. Суеверные хозяева взвешивают первое снесенное во дворе яйцо, думая по весу его судить-рядить о будущем урожае.
Похристосуется, разговеется, помолится и в храме Божием и у себя в доме деревенский люд, примет и причт церковный и богоносцев с иконами, вдосталь наслушается красного пасхального звона – встретит праздничек Христов честь честью, по-праздничному – по-веселому. Светло-радостно у него на
