Сердитым, негодующим тоном Дюруа сказал ему:
— Что у вас за учреждение!.. В таком случае купите мне ее.
Тот побежал и принес ему газету. Дюруа принялся за чтение своей статьи и несколько раз громко повторил: «Отлично!.. Отлично!..» — чтобы привлечь внимание соседей и возбудить в них желание узнать, что такое напечатано в этой газете. Затем, уходя, он оставил ее на столе. Заметив это, хозяин окликнул его:
— Сударь! Сударь! Вы забыли вашу газету!
Дюруа ответил ему:
— Я уже прочел ее и потому оставляю вам. Между прочим, сегодня в ней напечатана очень интересная статья.
Он не сказал, какая именно статья, но, уходя, видел, как один из посетителей взял «Vie Francaise» со столика, где он ее оставил.
Выйдя на улицу, он подумал: «Чем бы мне теперь заняться?» И решил отправиться в свою канцелярию, получить месячное жалованье и заявить об уходе. Он заранее трепетал от восторга при мысли о том, как удивятся и вытаращит глаза его начальник и сослуживцы. Особенно восхищала его мысль об изумлении начальника.
Он шел медленно, чтобы не прийти раньше половины десятого, так как касса открывалась только в десять часов.
Канцелярия, выходившая в узкий двор, напротив других контор, занимала большое темное помещение, в котором зимою целый день горел газ. Здесь сидели восемь служащих, а в углу за ширмой помещался помощник начальника.
Дюруа сперва пошел получить свои сто восемнадцать франков двадцать пять сантимов, лежавших в желтом конверте, хранившемся в ящике у кассира; потом с видом победителя прошел в большую рабочую комнату, в которой провел столько дней.
Как только он вошел, помощник начальника Потель сказал ему:
— А! Это вы, господин Дюруа! Начальник уже несколько раз требовал вас. Вы ведь знаете, что он не разрешает болеть два дня подряд без медицинского свидетельства.
Дюруа, стоявший посреди комнаты, подготовляя эффект своего заявления, ответил громким голосом:
— Мне, положим, наплевать на это!
Служащие были поражены; испуганная физиономия Потеля выглянула из-за ширмы, за которой он сидел, как в ящике.
Оп прятался там от сквозняков, так как страдал ревматизмом. Он только проделал в бумаге две дырочки, чтобы иметь возможность следить за своими подчиненными.
Настала такая тишина, что можно было расслышать полет мухи. Наконец, помощник начальника нерешительно спросил:
— Что вы сказали?
— Я сказал, что мне наплевать. Я пришел сегодня только для того, чтобы заявить об уходе. Я поступил сотрудником в редакцию «Viе Francaise» с жалованьем в пятьсот франков, не считая построчного гонорара. Сегодня там уже напечатана моя статья.
Ему хотелось продлить эту приятную минуту, но он не мог удержаться, чтобы не высказать всего сразу.
Эффект, впрочем, был полный. Все замерли на месте.
Дюруа сказал:
— Я пойду заявить об этом господину Пертюи, а потом вернусь сюда, чтобы попрощаться с вами.
И он отправился к начальнику, который, увидев его, сразу начал кричать:
— А! Вот и вы… Вы знаете, что я не разрешаю…
Подчиненный прервал его:
— Вам, право, незачем так орать…
Господин Пертюи, человек толстый и красный, как петушиный гребень, задохнулся от изумления.
Дюруа продолжал:
— Мне надоела ваша лавочка… С сегодняшнего дня я начал работать как журналист. Мне предложили прекрасное место… Имею честь кланяться.
И вышел. Он был отомщен.
Он действительно вернулся, чтобы пожать руки своим бывшим сослуживцам, которые едва осмеливались с ним говорить, боясь скомпрометировать себя, так как они через открытую дверь слышали его разговор с начальником.
Наконец, Дюруа очутился на улице со своим жалованьем в кармане. Он плотно позавтракал в знакомом ему хорошем ресторане с умеренными ценами, опять купил номер «Viе Francaise» и оставил его на столике, за которым сидел. Затем зашел в несколько магазинов и накупил всяких пустяков только для того, чтобы иметь возможность приказать доставить их себе на квартиру и назвать свое имя: «Жорж Дюруа». При этом он добавлял: «Сотрудник «Vie Francaise».
Потом, указав улицу и номер дома, он не забывал предупредить:
