— Вы оставите покупки у привратника.
Так как у него еще оставалось время, он зашел в литографию, где моментально, в присутствие заказчика, изготовляли визитные карточки, и велел немедленно сделать себе сотню их, обозначив под фамилией его новое звание.
Потом он отправился в редакцию.
Форестье принял его высокомерно, как принимают подчиненных.
— А! Вот и ты… Отлично. У меня есть для тебя несколько поручений. Обожди минут десять. Я сперва кончу мою работу.
И он продолжал начатое письмо.
На другом конце большого стола маленький человечек, очень бледный, очень жирный, лысый, одутловатый, с совершенно белым блестящим черепом, писал, уткнув нос в бумагу вследствие сильной близорукости.
Форестье спросил его:
— Скажи-ка, Сен-Потен, в котором часу ты пойдешь интервьюировать наших клиентов?
— В четыре.
— Ты возьмешь с собою Дюруа, молодого человека, стоящего перед тобой, и откроешь ему тайны нашей профессии.
— Хорошо.
Потом, обратившись к Дюруа, Форестье прибавил:
— Ты принес продолжение статьи об Алжире? Начало имело большой успех.
Дюруа смущенно пробормотал:
— Нет. Я думал, что у меня найдется время после обеда… У меня было столько дел, что я никак не мог…
Форестье пожал плечами с недовольным видом:
— Если ты не будешь аккуратен, ты рискуешь своим будущим. Старик Вальтер рассчитывал на твою статью. Я скажу ему, что она будет завтра… Если ты думаешь, что тебе будут платить за безделье, то ты ошибаешься.
После некоторого молчания он прибавил:
— Надо ковать железо, пока оно горячо, черт возьми!
Сен-Потен поднялся.
— Я готов, — сказал он.
Тогда Форестье, развалившись в своем кресле и приняв почти торжественную позу, чтобы дать надлежащие распоряжения, обратился к Дюруа:
— Так вот. У нас в Париже уже два дня находятся китайский генерал Ли-Тенг-Фао, остановившийся в «Континентале», и раджа Тапосаиб- Рамадерао-Пали, остановившийся в гостинице «Бристоль». Вам надо с ними поговорить.
Потом он обратился к Сен-Потену:
— Не забудь главных пунктов, на которые я тебе указывал. Спроси у раджи и у генерала, что они думают о маневрах Англии на Дальнем Востоке, о ее колониальной и захватнической политике, есть ли у них надежды на вмешательство Европы вообще и Франции в частности.
Он помолчал, потом прибавил в сторону:
— Нашим читателям чрезвычайно интересно будет знать, что думают в Китае и Индии по поводу вопросов, так сильно волнующих сейчас общественное мнение.
Затем он добавил, обращаясь к Дюруа:
— Следи за тем, как это делает Сен-Потен, — он великолепный репортер, — и старайся научиться выпытывать у человека все в течение пяти минут.
После этого он опять с важным видом взялся за перо с явно выраженным намерением установить известные границы и указать надлежащее место своему старому товарищу и новому сослуживцу.
Как только они вышли за дверь, Сен-Потен засмеялся и сказал Дюруа:
— Вот фокусник! Даже перед нами он ломается. Он, кажется, нас принял за своих читателей.
Они вышли на бульвар, и репортер спросил:
— Выпьем чего-нибудь?
— С удовольствием. Очень жарко.
Они вошли в кафе и спросили прохладительного. Сен-Потен начал болтать. Он говорил о газете и обо всех ее сотрудниках с поразительным обилием подробностей.
— Патрон? Настоящий еврей! Вы знаете, еврея не переделаешь. Что за раса!
И он стал приводить целый ряд примеров его скупости, столь свойственной сынам Израиля, рассказывать о его грошовой экономии и мелком
