Спустившись на первый этаж, я увидела бабульку в широкополой шляпе, надетой на пуховой платок. Она стояла около приоткрытой двери и крепко держала в руках старого серого кота, в глазах которого сосредоточилась вся печаль мира.
- Здравствуйте, - кивнула я, намереваясь пройти мимо.
- Это ты, штоль, Вовкой интересуешься? – прошамкала бабуля.
В ответ я кивнула:
- Да, он денег мне должен.
Бабуля еще тесней прижала к боку кота, от чего тот недовольно мявкнул, покосившись в сторону родной квартиры. Женщина же махнула свободной рукой:
- Непутевый был. Морда наркоманская: глаза вечно косые, злые, штаны вечно на коленках дырявые, – старушка посмотрела на мои джинсы, но, не увидев там ни латок, ни дыр, продолжила более спокойно: - не видать тебе своих кровных.
- Отчего же был? – прислоняясь к перилам, спросила я.
- Так сгинул он – сестра его уже почти похоронила. Квартиру вот сдавать надумала – опять возьмет идиотов каких-нибудь, будут мне над головой топать.
- Как похоронила? – прижала я руку к груди.
- С границы не вернулся. Говорят, весь их отряд то ли в болота угодил, то ли еще напасть какая приключилась – из троих никто домой не возвратился. Пропали без вести.
- Да вы что! – снова ахнула я. – А полиция что? Руководство штаба?
- Ай, - махнула рукой старушка и поправила съехавшую на лоб шляпу, - оно надо им, искать? Бумагу выдали родным, плечами пожали – дескать, всякое на службе бывает, и тю-тю. Никому не надо – голову сильно морочить.
- Ясно, - с мнимым сожалением протянула я, потихоньку спускаясь по лестнице, - спасибо вам, всего доброго. Котика берегите, вон, какой красавец!
- Шельма он, а не красавец, - стукнула бабуля кота по носу, - все нервы вымотал, - и скрылась за деревянной дверью.
На улице хороводил снег с дождем. Выйдя из подъезда, я натянула капюшон и отправилась в сторону временного пристанища. Настроение было ни к черту. После припадка пришлось возобновить самолечение – единственное приемлемое средство, что продавалось без рецепта, теперь валялось в кармане. От него тошнило, дурманилось сознание, немели руки, но это было лучше, чем переживать заново тот проклятый день.
Я больше не чувствовала себя умиротворенно – то чувство осталось на холодной набережной, на мягком диване в лесном доме Третьего. Словом, осталось где-то в прошлом. Теперь я чувствовала, как изнутри клокочет злость, как мечутся в душ
Получалось, что два города я посетила зря.
Оставался последний адрес. Конечно, если те цифры можно было так назвать.
В автомобильном прокате я взяла подержанный «Опель», хотя не знала наверняка – можно ли мне в таком состоянии садиться за руль. В ближайшем супермаркете купила йогурт, воды в дорогу и кое-какой инвентарь. Я уже тогда знала, что найду по указанным координатам и не понимала – смеяться ли, или же плакать.
***
Лес за окном слился в растянутое пятно, навигатор, скачанный приложением на телефон, мерно попискивал и отвлекал от зудящей в груди досады.
Когда я остановила машину, солнце – невнятное пятно, что не в силах было пробиться сквозь свинцовые небеса, уже грозило закатиться за горизонт.
Включив дальний свет фар, я выбралась из салона, открыла багажник, достала инструмент и, свернув с дороги, пошла по указанному пути.
Блуждала долго – то кружила вокруг разлапистой ели, то петляла близ захудалого куста дикого шиповника. И все, же, место, написанное Третьим на листе бумаги и подчеркнутое жирной чертой – нашла.
Они умерли страшно. В глубоком, полуразвалившемся колодце, заполненном гнилостной водой едва если по щиколотку.
Чтобы отодвинуть железный настил, неплохо замаскированный землей и еловыми иглами, пришлось очень постараться. Если бы я не имела координат – ни за что не нашла бы это место.
Содрав кожу на ладонях в кровь, и почти надорвавшись, я сдвинула в сторону железный пласт. И как только справилась с «крышкой» колодца, в нос