познать всех нас и все, что вне нас.
16. Если мы — все живое, то можно сказать, что все живое распадается на множество личностей, ибо таков именно смысл слова «мы». Личностью мы условимся называть существо, входящее в число нас. Личность есть один из нас. Иного, более точного определения личности невозможно дать до основательного исследования. Но так как для наших исследований нам нужно иметь определение живого существа, то полезно ввести понятие отдельного жизненного центра, обозначив его словом «монада». Это слово образовано от греческого Monas, что значит единица. Его впервые ввел в употребление Лейбниц. (Термин «монада» введен в философию Пифагором, но понятие монады как отдельного жизненного центра, установлено Лейбницем.) Потом различные писатели делали попытки заменить его другими терминами; так Гербарт предлагал имя реалии, а Гартманн — динамиды. Однако В.Соловьев посоветовал не изменять старинного лейбницова термина, и мы последуем этому совету.
Понятие монады беднее понятия личности; оно именует отдельный жизненный центр, но личность не исчерпывается этим свойством. Однако поскольку дальнейшие определения личности нам неизвестны, мы будем пользоваться понятием монады, как фундаментом при изучении личности. Мы можем постепенно расширять его смысл новыми определениями, если таковые откроются в процессе исследования, до тех пор, пока не исчерпаем понятия личности, приобретая тем самым возможно полное познание о живом. Так мы удваиваем число сторон вписанного многоугольника, постепенно заполняя площадь круга.
17. Познание живого теперь сводится для нас к познанию монад. Поэтому нам нужно сейчас найти хотя бы предварительный закон познания монад. Все монады в чем-либо подобны друг другу, потому что именно подобие дает право на включение в число нас. Всякая монада подобна нам хотя бы в том что, способна к радости и страданию. Иначе говоря, всякая монада способна к некоторым переживаниям, к которым способны и мы. При этом важно следующее наблюдение: через истолкование телесных движений, мы не можем познавать в монадах иных переживаний, чем к каким способны сами. Это ясно из способа истолкования: наблюдая движение тел, мы догадываемся о состоянии души. Видя, что животное тяжело дышит, мы говорим, что оно испытывает усталость. Наблюдая, что кошка машет хвостом, мы полагаем, что она недовольна; а то же самое движение у собаки мы понимаем в обратном смысле. Эта чувственная символика есть и первый способ общения монад. В искусстве речи люди довели систему общения через символы до высокого совершенства.
18. Символ мы истолковываем помощью аналогии, подыскивая для него значение из собственного опыта. Приписывая другим монадам только такие переживания, к каким способны сами, мы познаем в других монадах те способности или силы, — эти слова равнозначущи, — которыми обладаем сами. Поэтому закон познания монад можно выразить так: монада знает другие монады лишь в отношении одинаковых сил. Хотя закон этот найден нами размышлением по поводу познания через аналогии, однако он обладает всеобщей значимостью, независимо от того, познает ли монада монаду через чувственную символику, или иным путем. В самом деле, пусть некоторая монада А обладает определенной силой, т. е. способностью, которой не обладает В. Тогда монада В если и может получить знание об этой силе, то только формальное, в виде утверждения о существовании чего-то неведомого. Для реального же знания, монада В должна хоть на мгновение пережить силу, как свою.
19. Познание монады по этим рассуждениям сводится к познанию ее способностей или сил. Но тогда встает вопрос: полное ли это познание? Может быть, в монаде есть еще что-нибудь, кроме сил? Обратившись к самонаблюдению, каждый из нас находит в себе понятие некоторого средоточия, к которому он относит все силы. Этот центр он полагает неизменным при смене сил и обозначает словом «я». Сущность такого центра, как было упомянуто выше, всегда представляла труднейшую задачу для философов. Некоторые, как например, Фихте, считали этот центр лишь суммой сил; другие просто считали его удобной фикцией. Были и более сложные учения. Здесь мы не станем вдаваться в исследование о «я», так как еще не дошло до того дело, но заметим, что монада немыслима без такого, — хотя бы идеального, т. е. чисто мысленного, — центра, так как иначе нет основания объединять ряд сил, как относящихся к одной монаде. Понятие этого центра заключено в самом понятии монады, ибо только благодаря ему она есть определенная единица, остающаяся тождественной самой себе при смене своих сил. Поэтому-то и самая монада может быть определена, как живой центр сил.
20. Сознаваемые каждым из нас представления локализуются в пространстве, которое по отношению к ним является средой. В этой среде не только располагаются вещи, но к ней также мы относим слышимые звуки, запахи, относительно нее определяем свои действия. Всякая монада, поскольку она познает другие монады символически, имеет среду. Нет надобности, чтобы эта среда была сходна с моей или твоей, даже более того, мы вообще ничего не знаем о чужой среде. Возможны среды разных видов и разных совершенств. Впоследствии мы увидим, что всякая монада имеет среду, т. е. область символов, через которые она познает другие монады; пока же ясно, что по крайней мере многие монады имеют среды и несомненно все могут иметь.
Также удобно нам, будет отложить решение вопроса о том, соответствует ли число сред числу монад или возможно, что одна среда имеет более одного центра, иначе говоря, одна среда как бы окружает несколько монад, — потому что то, или иное решение не повлияет на ход рассуждений. Если бы даже все монады имели одну общую среду, то это было бы все равно, как если бы каждая имела свою среду, причем все были бы одинаковы и лишь отличны точкой зрения.
21. Мы различили в живом множественность монад, а в каждой монаде различили центр и силы. Теперь мы опознали в живом известное положительное содержание, в отношении которого возможно дальнейшее исследование. Предстоит найти путь к исследованию неживого, для чего надо найти какие-либо положительные определения его. В этом может помочь различение понятий субъекта и объекта. Монада есть субъект своих переживаний. Неживое же не может быть субъектом, так как в понятие субъекта включено определение «живой». Неживое есть не-субъект. Но не-субъект непременно
