Это важно указать, ибо так учат св. отцы (преп. Исаак Сирин), и это — средство уничтожить зависть и нужду в сравнивании.
17. Рассудок ratio, есть самое иррациональное в сущем. Он есть иррациональное в сущем. Он есть способность ограниченных понятий; но сущность понятия, т. е. само понятие в глубине своей дается умозрению, значит, на долю рассудка остается граница. Он есть либо границе-усматривающая, либо границе-полагающая сила. Но граница по самому определению своему есть не-сущее; следовательно, рассудок есть собственно агент иного, которое обуславливает раздельность вселенной. Рассудок выделяет часть сущего (как в мире личного, так и в мире вещного), подчеркивая границы. Но так как реальных границ нет, то деятельность рассудка сводится к удерживанию внимания от углубления в умозрение через принцип соотносительности понятий, т. е. поверхностное созерцание двух или многих понятий.
Рассудок делит, но он не может делить сущего, а пытается делить силу внимания. Это — сила, разбивающая единство на соотносительные понятия. Это сила — поставляющая проблемы, но тайна этих проблем есть тайна самого рассудка.
Такова самая первая задача — добро и зло, и затем все, из нее вытекающее.
18. Логические законы не выводятся путем обобщения из наблюдения психических явлений. Нет, они суть законы подлинно онтологические, законы бытия. Но умозрение законов сущего искажено идеальным ограничением, благодаря которому мы видим границы, коих нет на деле. В преображенном бытии не новые логические законы воцаряются в отмену прежних, но отменяется отрицательно-ограничительная сторона законов и тем самым в новом смысле утверждается положительная. Преображение ума — это реальное обогащение его, совершаемое через отмену идеальных ограничений.
Сказанное относится как к закону тожества в том смысле, какой выяснен был в части первой, так и к прочим законам логики.
19. Сущностью понятия называется его объективная слагающая, т. е. умопостигаемое настроение.
Если сущности не суть настроения, они суть безусловные тайны, т. е. даже уже не тайны, просто ничем друг от друга не отличимые размноженные ничто. Сущность есть либо настроение, либо ничто.
20. Ум постигает сущность, как настроение. Акт познавания начинается вниманием, завершается усвоением и исчерпанием. Исчерпание переживается болезненно, как удар нырнувшего пловца на дно. Легко постигаемые умопостигаемые настроения — сущности незначительных предметов вызывают тошноту, чувство пошлости.
Начинается всякое постижение с настроения тайны, и оно то и есть собственно то, ради чего стоит познавать. Но чаще всего предметы постижения обманывают нас — слишком часто они влекут только внешней таинственностью, а глубочайшей тайны в них нет.
21. Всякая сущность постигается через то, что становится настроением познающего. Но сущность одного понятия по самому логическому содержанию своему непостижима в настроении до конца; это сущность тайны в отвлеченном значении этого слова, сущность тайны вообще, в себе. В самом деле, если бы сущность тайны была постигнута, то уже не было бы настроения тайны; между тем, умопостигаемое настроение, объективная слагающая понятия, есть именно то, что повторяется в каждом новом обращении к предмету.
Чем глубже постижение понятия тайны, тем оно более познается, как тайна, т. е. тем таинственнее. Следовательно, это понятие непостижимо, однако не в том смысле, что его нельзя постигать, переживая в настроении, но в том смысле, что самым постижением постигается его непостижимость. Здесь знание идет бесконечным углублением настроения.
22. Понятие тайны есть исключительное понятие также и в следующем отношении. Все понятия соотносительны. Поэтому, мысля, например, святость, надо мыслить ее как противоположность греха; мысля истину, надо мыслить ложь. Истина взывает: — я не ложь, а истина. Так и понятия тепла, света и др., и все вообще понятия мыслимы только в ряду других понятий, и чтобы постигать одно из них ясно и отчетливо, надо не упускать из памяти и весь ряд. Пусть субъект мыслит истину. В этом акте три термина: субъект, истина и ложь; последняя как бы рамкой окружает понятие истины, с одной стороны не давая погрузиться в понятие истины, с другой стороны, обусловливая последнее как такое, а не иное настроение.
Исключение составляет лишь тайна. Тайна соотносительна не-тайне. Пусть субъект постигает тайну; поскольку он постигает ее, он ею обладает, но постольку она уже является не-тайной. Значит, в то время, как постигая, например, истину, субъект соотносительным ей понятием лжи как бы выдергивается из полного погружения в настроение истины, понуждаясь двигаться через сравнение в область непостигнутого соотносительного понятия, постигая тайну, субъект это соотносительное имеет как постигнутое уже, значит, не выхватывается из погружения в понятие для сравнивания с соотносительным понятием. Таким удивительным свойством тайна обладает именно потому, что ей соотносительно понятие постигнутого.
Поэтому все понятия ведут в область дискурсии рассудка, т. е. ко времени. Понятие же тайны есть единственное, постижение которого хотя и есть процесс, но не совершается в обычном текучем времени. Погрузивший ум в понятие тайны «ктому неизыдет вон» (Апокалипсис).
23. Подобно тому, как понятие личности шире (глубже?) понятия монады — монада есть лишь одно из условных определений личности — так понятие Бога — шире понятия Вселенского Духа. Бог — неограниченная тайна, тайна в себе, и Вселенский Дух — лишь та сторона Бога, которой Он касается мира личностей;
точнее, это Бог, как основа жизни личностей.
24. Ни в одной части «Острова Достоверности» не говорится специально о Боге, потому что о Нем говорится во всех частях.
1) Бог, как принцип природы: Верховный Источник Сил,
2) Бог, как принцип нравственности: Вселенский Дух.
