Только сейчас я поняла, что туман вокруг сделался куда менее густым, чем был несколькими минутами ранее.
— Она жива? — обеспокоенно спросила Рэйчел, вышагивая подле меня.
— Вампиры редко доводят дело до конца. Они не пьют мёртвую кровь. Однако после укуса их жертвы долгое время не способны очнуться, и без помощи со стороны они просто умирают от полученных ран и кровопотери. — Гэбриэл говорил сухо, сдержанно, очень спокойно. — Полагаю, вы начали своё приключение с визита в дом мисс Гринхауз?
— Да.
— Добирались верхом? Проезжали по дороге мимо кладбища?
— Да…
— Вампиры слышат далеко. Ваше появление поблизости отвлекло его во время кормления, и он бросил жертву, чтобы выследить вас. Иначе, насытившись, он спрятал бы её в саркофаг в ближайшем склепе, где она и истекла бы кровью. Вампиры в этом плане чистоплотные, как кошки, на видном месте отходы своей мертводеятельности не оставляют.
Наверное, именно облегчение при мысли, что Элизабет жива, позволило мне наконец вновь подумать о вопросах, вертевшихся в моей голове.
Итак, Гэбриэл Форбиден — не оборотень. Как ни странно, я не могла сказать, что испытала облегчение по этому поводу: ситуация не слишком к тому располагала.
Но если он не оборотень, кто же он?
— Почему Элиот не узнал меня? — медленно спросила я. Почему-то совсем не о том, о чем хотелось спросить в первую очередь.
Впрочем, трудно было с ходу выбрать один вопрос из всех тех, что отчаянно желали быть заданными.
— Его память мертва. Его личность мертва. Эта тварь — не тот бедный старик, которого вы любили. Всё, что от него осталось, — мёртвая оболочка, жаждущая крови. Всё равно чьей. Впрочем, невинные дурёхи вроде вас для вампиров — десерт и основное блюдо в одном лице. Даже между ребёнком и юной девственницей они выберут последнюю.
О вампирах он говорил почти равнодушно. Как о чём-то совершенно обыденном, о чём-то, с чем он сталкивался не раз и не два… И неожиданная догадка, промелькнувшая у меня в этот миг, разом расставила по местам очень многое.
«Мне посчастливилось некогда иметь с Инквизицией слишком близкое знакомство», — сказал он мне однажды. Здесь, на этом самом кладбище.
Что заставило меня сделать из этих слов единственно тот вывод, что я сделала? Вывод, теперь казавшийся таким нелепым?
— Почему? — спросила Рэйчел.
— Вампирскому зову вы подчиняетесь так же легко, как дети. Увы, возможности поболтать по душам с каким-нибудь вампиром, вызнав его пристрастия, у нас не было, ибо дара нормальной речи они лишаются вместе с жизнью, — однако мы полагали, что для вампиров детская кровь уступает по вкусовым качествам крови созревших, но нетронутых девушек. Взрослых людей проще усыпить, чем подчинить, а соблюдать осторожность — один из основных инстинктов любого вампира. Они никогда не устраивают бойни и не убивают так, чтобы их жертв легко можно было обнаружить. Усыпить всех, чтобы беспрепятственно заманить в ловушку самый лакомый кусочек, — другое дело.
— Вы полагали? Кто «вы»?
Он не ответил: просто вышел за кладбищенские ворота, наконец покинув территорию мёртвых.
— Полагаю, её дом недалеко, — бросил он, удобнее перехватывая Элизабет, безвольно обмякшую в его руках. — Показывайте путь.
Я устремилась вперёд, увлекая за собой Рэйчел — мы снова шли под руку. Меряя торопливыми шагами дорогу, произнесла, не оборачиваясь:
— Вы знаете, что нас сюда привело. Но что вы здесь делали?
Гэбриэл отозвался не сразу.
— Проявлял чистый альтруизм. Решил тряхнуть стариной. Собственными руками портил себе заслуженный отдых. Выбирайте любое объяснение из трёх, какое вам больше нравится.
В его словах прозвучало некое мрачное, циничное веселье.
«И вы постоянно носите с собой револьвер?»
«Почти. Старая привычка».
Головоломка, щёлкнув, сложилась сама собой, обратив мою догадку в уверенность.
О, боги. Я так отчаянно пыталась понять, кем же на самом деле является хозяин Хепберн-парка, — и всё это время думала о другой стороне медали… считая монстром того, кто в действительности с ними боролся.
Смешно.
— Вы Охотник, — утвердительно сказала я, глядя в белёсый мрак перед собой.
— Инквизитор, — просто ответил Гэбриэл Форбиден. — Был им когда-то.
Для меня данная поправка почти не имела значения, но я ощутила, как дрогнула в изумлении рука Рэйчел.
— Инквизиторы ведь борются с магами. С людьми, — проговорила она недоверчиво. — Нечисть — забота Охотников.
