На большакову сестру стало страшно смотреть. Задохнулась, глаза вылезли, сейчас замертво упадёт! Опамятовалась, стукнула клюкой:
– Похабники! Что несёте? Вот матерям скажу, велю настегать!
Парни смолкли, дружно поднялись, поклонились.
– Мы, тётенька, про орех загадку поём и как его зубами колоть. А ты что сдумала, растолкуй?..
Светел отложил гусли, вышел из дровника:
– Пожалуй в избу, великая тётенька Шамша.
Розщепиха пригрозила палкой, устыдила за что-то ещё, уже невнятно. Скрылась в сенях.
– Погодила бы, у нас другие загадочки есть, – негромко, тонким голоском пустил вслед Небыш. – Про ключик с замочком, про игольное ушко с ниткой, про карман… Как то называется, куда живое тело пихается?..
Отсмеявшись, парни снова сели друг против друга, упёрли в колени пяточки гуслей. Только затеяли повторить заковыристый перебор – мелькнула кручинная понёва, платочек внахмурочку. Ишутка, легка на помине.
– Сестрёнка, – обрадовался Светел. – Сядь послушай, мы песню для тебя изукрасили!
А сам отделаться не мог, всё думал, как это Кайтар возьмёт её за руки, станет целовать, холить девью красоту, в дом введёт, будет государыней величать… Почему у него, Светела, ничего подобного не видать впереди?
Едва перешагнув порог, Ишутка бросилась в ноги Коренихе:
– Бабушка Ерга! Не оставь…
– Да что стряслось, дитятко?
Ишутка поймала её руку, прижалась, полила слезами:
– Бабушка, страшно мне… моченьки нет… благослови, государыня, матушку Равдушеньку проводить до Вагаши!
Светел сразу понял – бабушка не откажет. Тихая Ишутка впервые просила сама, а сколько услуживала! Всё же Корениха сдвинула брови:
– С тобой, дитятко, посажёными родителями сами большаки едут…
– Мало того что рогожник во дворе сидит, Светелка неведомым песням подучивает, ещё и ты, дура-девка, последний умишко обронить норовишь! – всплеснула ручками Розщепиха. – В свадебный поезд вдовую зазывать?
Бабушка усмехнулась:
– На себя погляди, сестрица Шамша. Ты-то едешь.
– Да я что? Я ж не в свадебном чину, я так, захребетницей, со стороны приглядеть…
Корениха кивнула:
– Вот и Равдуша со стороны приглядит, чтоб девочку бережно довезли. Собирайся, невестушка.
Мама оглянулась от печи, забыв, чего ради несла к растопке лучину.
– И мало?го с собой опять? – ахнула Розщепиха.
Бабушка решительно приговорила:
– Малой дома побудет. А вот старшего с матерью обороной пошлю.
«Что?..» У Светела разом выросли крылья и в животе противно заныло. Он даже не слышал, как благодарила Ишутка. Уже шёл ерепенить Кайтарову дружину, шагал единым плечом с Гаркой, Зарником, Небышем… Снова придвинулось, начало сбываться что-то большое, хотелось спешить навстречу неведомому.
А ещё хотелось забиться подальше, спрятаться в знакомой клети.
Носыня с осуждением тряхнула пальцем вслед убежавшей сговорёнке:
– Таково оно, чужих пригревать! Сколько ни корми, всё за лес смотрят.
«Да это ж обо мне опять! Как есть Розщепиха…»
Когда Пеньки остались одни, бабушка Ерга устало опустила голову на руку:
– Я-то думала, хватит уже с моей семьи проклятого Левобережья… А нешто сироту не уважить?
Из печного устья повалил дым, заклубился, ища выхода. Равдуша схватилась, побежала открывать дымоволок.
Жогушка стоял в уголке, держал забытый лапоть, губы дрожали. Светел присел перед ним, взял за плечи:
– На тебя надея, братёнок. Мужиком в доме останешься!
Когда делаешь первый шаг, предстоящий путь кажется бесконечным, полным непостижимых опасностей. Когда путь завершается, бывает впору дивиться: чего боялся? Какие напасти мерещились?..
Оплошные это мысли. Их гнать надо, поколи не споткнулся.
