«Мы путём в Росточь тоже загадывали: дай Светынь перейти… А потом, когда смерть в зимовье нашли, – дай только к Звигурам добраться…»
Морозные облака высоко стояли над Левобережьем. Горбы холмов, бедовники на полуденных склонах, два останца, меж которыми раньше бежала к Светыни быстрая речка. Край, отнявший у Светела отца и старшего брата, вовсе не выглядел проклятым и беззаконным. Земля как земля. Конечно, не Коновой Вен, но тоже красивая.
Здесь была уже вагашинская круговина.
И маленькая оттепельная поляна, где встали на последнюю ночёвку твёржинские походники, ничем не напоминала Подстёгин погост.
Уже под сумерки прибежали на развед жениховы друзья пополам с вагашатами. Гаркины молодцы их встретили как подобало. Молча выстроились кругом шатра, откуда слышалось заунывное:
Светел даже уловил одобрительный взгляд дядьки Шабарши. Ребятушки стояли суровые, неприступные. Каждый – с копьём и плетёным щитом, украшенным изображением калача. Копья были без железков, но дружина выглядела потешной хорошо если наполовину. Завтра они в полной мере проявят гордую удаль. Не дадут воинству жениха умыкнуть суженую без выкупа. Кайтаровичи похаживали вокруг, примеривались задориться, но, конечно, прямо в становище ни на что не отваживались.
Вот завтра, на той самой речке меж холмами, пришлые чего угодно дождутся!
Светела потянули за руку.
– Дяденька…
Опёнок обернулся, узнал, обрадовался:
– Котёха! – Заметил под спутанными кудлами свежий синяк возле глаза. – Эх, малый…
«Куда Ишутку отдаём за тридевять окоёмов?! Вот бы Кайтара к нам… братом новым… Он и правильной речью владеет, как урождённой…»
Веретейский сирота ковырял снег стоптанным поршнем. За год он прибавил не меньше ладони, став совсем похожим на Светела шесть вёсен назад.
– Дяденька, нападут завтра на вас… За тесниной, перед болотом…
– Где нападут, там и шапки забудут, – кивнул Светел. Другие вагашата, в том числе мачехин сын, про мальца как будто забыли. – А пошли к нам в шатёр?
«Обогрею, маме покажу. Вдруг нелюбую родню согласит за выкуп отдать? Что мне лишних лыж не наделать…»
Котёха пугливо скосился, шмыгнул носом, накрыл горстью синяк, решился, зачастил:
– Дяденька, я тропу короткую укажу! Веточку заломлю, след покину!
– Что за тропка? – насторожился Светел. – Куда?
Мальчонка топтался, как на горячей сковороде:
– А в обход, по ручью! Они перед болотом в засаде ждать будут, а вы из-за плеча на них!
– Погоди… самого не прибьют?
Котёха прянул в сторону, вывернулся из-под руки, убежал.
Гарко с подвоеводой Зарником обрадовались неожиданной вести.
– Значит, зададим гнездарям! Знай северян!
– Он тебе на чём сулил веточку заломить? А след от лапок узна?ешь?
Светел нахмурился:
– След-то узнаю, премудрость невелика…
– А что не по нраву?
Опёнок пожал плечами, задумался, не умея сразу ответить.
– Боишься, накажут мальчонку?
– Так его никто за язык не тянул. И след мы затопчем.
– Не то плохо, – сказал наконец Светел. – От своих больно далеко отбежим.
Зарник дёрнул бровью, где сидела зарубка:
– Светелку от мамоньки не отойти! – Нарочно подпустил левобережное слово, посмеялся. – Не трусь, воевода тебя оставит при поезде, подальше от боя. Оботуров песнями развлекать.
Светел ощетинился:
– Ты сам чего хочешь? Гнездарям бока отходить или невестины санки сберечь?
– Вот что, – расправил плечи Гарко. – Я воевода, меня слушай! Если Светел примету увидит – все вместе тропкой пойдём. Чтобы знали царские угодники Коновой Вен!
Раньше здесь было величаво. Земля спускалась к Светыни не плавно, а словно бы широкими ступенями, каменными раскатами. Младшая
