Чарльз заслонил собой телевизор.
– Вот что с тобой будет, если ты пойдешь на выборы, Борзый. – Он держал перед собой видеокассету «Трахатель № 144».
– Отстань, – пожал плечами Уинстон, прокручивая в голове образ Кеннеди, распластанного на заднем сиденье лимузина.
Эхо выстрелов срезонировало с его собственным недавним свиданием со смертью в Бруклине.
Когда Чарльз отошел от телевизора, на экране немолодой уже белый с волосами, собранными в хвост, ублажал брюнетку, которой, судя по виду, восемнадцать исполнилось минут десять назад. Хорошо увлажненная слюной и ласковыми разговорами, девушка готовилась принять седобородого мужика – расставила ноги и раскрыла глаза. Распутник, набор стонов и гримас с обвисшей кожей, не заставил себя ждать и взгромоздился на нее.
– Вот он дает, даже носки не снял.
– И очки.
– Да, но дырку он ей точно не рассверлит.
– Давай, сучка, двигайся, не стой. Работай ногами.
Следующие несколько секунд группа смотрела видео в полном молчании, каждый наслаждался своим любимым аспектом порнографического действа. Для Уинстона это было колыхание женских грудей во время секса. Армелло, не вытерпев, выпалил:
– О, теперь она вылизывает очко! Вам когда-нибудь очко лизали? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Мне да. В Мемфисе это было. Тетка согнула меня пополам, так что колени к ушам прижало, своим языком вылюбила мне анус. Я даже забыл, что в тот день у меня было четыре страйк- аута, два из них с полными базами.
Восторженно тыча в экран, Фарик вернул всеобщее внимание к телевизору:
– Теперь Трахатель обрабатывает киску, вот как надо это делать!
Белый отвесил ему подзатыльник.
– Фарик, что ты, с твоим сколиозом и прочими радостями, знаешь про обработку киски? Ты, думаю, даже задом двигать нормально не можешь, член бьется, как рыба об лед. Наверно, на киске у тебя начинается эпилептический припадок, а потом ты спрашиваешь: «Милая, ты кончила?»
– Надин, чего ты ржешь? Придем домой, я тебе покажу.
– Смотрите на эту белую девчонку, трахается, как мокрая простыня.
– Эй, ниггеры, кто-нибудь из вас был с белой сучкой?
Уинстон, уже ставший трезветь, поднял руку, как ученик на уроке.
– Я был.
– Чего? Ты ничего не говорил.
– Вы же меня знаете, до Иоланды я вставлял член во все четыре входа.
Мужчины закивали, хотя никто из них, освежив свои познания в анатомии, не мог понять, где находится четвертый вход.
– Чувак!
– В точку!
– Красавец.
Один только Армелло с озадаченным выражением лица осекся посередине одобрительного восклицания и принялся считать на пальцах.
– Анальный, оральный, вагинальный. Эй, йоу, а что там четвертое?
Уинстон высокомерно усмехнулся и ответил:
– Девкам мозги трахал, дурачок.
– А где ты с ней познакомился?
– Помнишь, мы в предпоследнем классе ходили в подпольный клуб в районе боен, недалеко от пристани?
– Ага.
– Там еще бывали две девки, белая и черная, лет на десять нас старше, попивали скотч в баре.
– Рыжая эта, чокнутая?
– Когда в клуб вместе приходят белая и черная девчонки, обычно белая хочет позабавиться с черным, а черная хочет подцепить белого парня, железно. Короче, я с ходу попросил у нее номер телефона. Все выгорело, и на следующий день я уже был у нее на хате, сосал сиськи, не потратив ни цента на выпивку, кафе и ромашки. Как ее звали? Холли, Марки, что-то такое. Кажется, Холли.
Надин перекосило.
– Фу-у-у-у… И как она, белая?
– Странное ощущение. Она такая спокойная, уверенная была. Работала компьютерным консультантом. Прямо там, в квартире, у нее был кабинет, вроде
