«Все-таки Астана странный город. Гигантские дворцы растут прямо в поле. Футуристический город, — думает он, разглядывая сквозь покрытое ледяным инеем окно «Сабурбана» заметенные снегом улицы. — Напоминает чем-то большой суперогород. И чего в нем только нет! Стадион круглый, как арбуз. Рядом здание — летающая тарелка или тыква. Эти дома похожи на кактусы. Будто ребенок играл в кубики. И разбросал их по степи. Но городу не хватает чего-то. Может быть, души? А что сделать, чтобы вдохнуть ее? Построить какой-нибудь невероятный музей? Ведь туристы всегда едут туда, где есть что-то особенное, примечательное. В Париже — Лувр. В Питере — Эрмитаж. В Москве — Кремль. А у нас? Если вложить несколько сот миллионов долларов в картины, скульптуры и купить хотя бы один мировой шедевр! Вот тогда можно будет и показать нашу чудную столицу со всеми ее архитектурными изысками и эклектикой. И угораздило же меня стать мэром в этой любимой игрушке президента!»
Машина останавливается в переулке. Вылезать из теплого нутра не хочется. А приходится. Прямо к самому дворцу Ак-Орда подъехать невозможно. Надо идти пешочком.
А зимняя Астана — она разная. Сегодня яркий, солнечный, но чудовищно холодный день. Такой, что ледяной холод от плит, которыми вымощена площадь, пронизывает подошвы его тонких сапог.
«Официальный прогноз — минус тридцать пять. Но все знают, что на самом деле под сорок. И какая тут, к черту, поможет дубленка? Тут сейчас бы надеть хороший тулуп, да лисий малахай с хвостом, да войлочные сапоги или, в крайнем случае, русские валенки с галошами. Одеться так, как испокон веков одевались наши предки в этих буранных степях. И тогда, конечно, здесь можно жить хоть в юрте».
Он быстро вприпрыжку пересекает площадь. И открывает тяжелую дверь, за которой стоит рамка металлоискателя.
Круглолицый полицейский отдает честь.
В гардеробе принимают его дубленку.
Лифт бесшумно поднимает его на нужный этаж.
В кабинете помощника президента его встречает молодой лощеный казах с высоким лбом и залысинами. Белая кость. Видимо, выпускник какого-то очень приличного западного вуза. Их теперь много везде.
Им надо обсудить текст его праздничной речи, которую он будет произносить на юбилее независимости республики.
Чай стынет на столе. Но разговор у них не клеится. Потому что помощник, несмотря на свое западное образование, все равно пропитался «бабайством». И хотя понимает, с кем имеет дело, долго «облизывает» Амантая, но все равно раздражает, гнет свою линию.
Он предлагает убрать из речи несколько строк. Да еще делает замечание:
— Понимаете, абеке, это важнейшее событие в истории независимой республики, а ваша речь написана на русском.
Амантай прекрасно владеет и литературным казахским. Но он знает, что на русском его поймет вся аудитория. А на родном — едва половина. И это несмотря на то, что в Республике давно продвигается казахская культура, делается упор на национальные кадры.
Дальше Адил — так зовут помощника — говорит о роли президента. Мол, мало сказано. Надо бы пошире. Согласился.
Схлестываются они, когда молодой бюрократ предлагает выбросить пару абзацев, касающихся тонкого момента присоединения к России.
— Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой! — наклонивши голову с безупречным пробором, толкует о новой политике помощник. — Что теперь вспоминать об этом?
«А почему бы не вспомнить? — думает Турекул. — Здесь есть о чем поспорить. И кстати говоря, эти споры имеют не только теоретическое значение».
В общем, поговорил. Как чистой росой умылся.
Когда сел в машину снова, долго думал — куда поехать. В мэрию или заехать к молодой токал президента, с которой он дружит.
«Надо бы разведать, куда ветер дует. Но удобно ли сегодня?
Вот как получается. Когда-то была простодушная Аселька. А теперь жена. Мать наследника престола. Но, слава Аллаху, помнит, кто ее нашел. Вывел в люди.
Золушка не подвела. Охмурила не принца, который когда еще станет королем. А самого старого короля! Да… Дела…»
Впрочем, Амантай никого не судит. Конечно, «самому» непросто встретить женщину, которая будет любить его как «замечательного человека». Сначала отношения завязались у него в небесах с двадцатипятилетней стюардессой. И она стала жить во второй столице. А весь правящий класс наблюдал, как «сам», кортежем с мигалками, ездит на свидания.
Кончилось это тем, чем кончается всегда. Сначала родилась одна дочь. Потом вторая.
Стюардесса стала вице-президентом авиакомпании. Получила отступные. И отправилась в Испанию. В Марбелью, где и обитает с дочками на шикарной вилле.
А на ее место заступила красавица Асель. «Сам» женился на ней по мусульманскому обряду — никах. Жениха на обряде представлял бывший управляющий делами президента.
Эта надменная юная красотка дала елбасы[16] то, что не смогли другие жены. Родила в турецкой клинике наследника престола.
