И теперь счастливый отец нации наконец-то стал по-настоящему счастливым отцом.
А то, что ко всей этой истории приложил руку он, Амантай, любитель и знаток красоты, знает очень ограниченный круг людей.
Впрочем, не это сейчас главное.
По мере того, как стареет президент, появляется все больше желающих порулить Казахстаном после его ухода. Активизируется не только бывшая советская знать. Зашевелились даже потомки дореволюционных родов.
Вчера ему принесли оттиснутое золотым национальным узором приглашение на некое собрание.
«А съезжу-ка я туда! — неожиданно думает он. — Как раз в преддверии юбилея может развернуться интересная дискуссия по истории».
Шикарный Дом приемов Республики заполнен почти до отказа. Публика очень пестрая. Рябит от красного и белого цветов.
Тут он увидел и советника президента. И знакомого банкира с огромными ушами. И начальника полиции. И длинного нескладного оппозиционера, которого скоро посадят. И много еще разных людей в костюмах и национальных войлочных шапках.
Когда он вошел в зал, на трибуне стоял толстогубый мужик в чапане[17]. И что-то вещал народу.
Амантай прошел в первый ряд. Сел рядом с советником президента, грузным Валерием Жандаулетом. Спросил:
— Что обсуждаем?
— Средневековое казахское государство. Каким оно было.
— А зачем?
— Абеке, от этого зависит, когда правильно отмечать юбилей. Двадцать лет независимости. Или пятьсот лет казахского ханства.
— То есть откуда идет наша государственность? От Российской империи — Советского Союза? Или от Золотой Орды?
— Быстро ориентируетесь, абеке!
— А ведь это и вопрос о власти! — заметил Амантай.
— Ну да. Если от Орды, то, соответственно, преемственность власти должна идти по линии Чингисидов. Потомков Чингисхана.
— Ловко загибают. Недаром организаторы собрали здесь живущих потомков хана Джучи — старшего сына Чингисхана.
Ведущий — чернявый казашонок — приглашает на трибуну известного в Казахстане историка, доктора наук Ирину Ерошкину.
На трибуну поднялась пожилая блондинка с очень определенными русскими чертами лица. И хрипловатым, прокуренным голосом начала разъяснять особенности устройства казахских ханств:
— Понимаете, политическая система кочевников была совсем иной, чем на Западе и даже в России. Огромное пространство, по которому были рассеяны сотни родов и племен, предполагало совсем другую систему взаимоотношений. Здесь не было деспотизма людей, как говорил мой учитель Нурболат Масанов. А была «деспотия пространства». Эти условия и диктовали, каким должно быть государство…
Ерошкина откашлялась. Потянулась к стакану воды на трибуне.
Конечно, Амантаю Турекулу стало интересно. Ибо то, что говорила эта женщина о, казалось бы, отвлеченных вещах, на самом деле имело самое прямое и непосредственное отношение к происходящему в политической жизни Казахстана.
А начало разговору положил зять президента. Он предложил объявить Казахстан ханством. И «поднять на белой кошме», то есть избрать суперханом, своего тестя.
Все это вызвало ожесточенные споры в обществе, разделившие даже казахские кланы. А главное, все это проецировалось на современную политическую жизнь. Затрагивался вопрос легитимности власти. И исторических аналогий.
А русский профессор продолжала говорить о том, как было на самом деле:
— Представьте гигантскую территорию. И хана, сидящего где-нибудь на юге. Предположим, на территории нынешнего Шымкента или Туркестана. Как он мог давать указания племени или роду, живущему на севере, скажем, в Усть-Каменогорске. Как он мог наказать непослушных? Ведь не было ни полиции, ни настоящей армии. Городов не было. Тюрем тоже. Поэтому отношения в казахском обществе носили патронатно-клиентский характер… Они были, скажем так, взаимовыгодными. Говоря иначе — обмен ресурсами и услугами. По типу управления форма государственной власти у кочевников была совершенно уникальная. Монархия с верховным правителем. Но, опять же, монархия, как бы поточнее выразиться, условная. Потому что ханов было много. От трех до десятка. Они были выстроены в своеобразную иерархию. Улкен-хан — высший правитель. Он главенствовал над всей территорией. Под ним были местные, региональные правители — киши-ханы. Это те, что управляли жузами[18]. А внизу были келте-ханы. Родовые и общинные. Верховный хан становился полновластным только в военное время. Тогда местные правители его начинали слушать беспрекословно. А в мирное время он исполнял обязанности председателя на разного рода курултаях и собраниях. Ну и, соответственно, занимал почетные места за столом. Сейчас многие в ходе современного строительства Казахского государства пытаются надувать миф о полновластности ханов. На самом деле самодержавия в степи никогда не существовало. Так что сегодняшние разговоры на тему, что надо сделать, «как в давние времена», лишены какого бы то ни было смысла. И статья, написанная зятем президента, о возможности введения в Казахстане ханского правления, как мне кажется, не может опереться на исторические аналогии. Кстати говоря, этот тип власти в точности соответствовал менталитету народа, его обычаям, истории, а главное, тому хозяйственному укладу,
