автобуса.
– Пожалуйста! – попросил я снова, чувствуя, как во мне разрастается отчаяние. Мысль о том, что я причинил ей боль, была невыносима.
К моему изумлению, Шей развернулась и встретилась со мной взглядом.
– Я не думаю, что ты должен объясняться. Ты не сделал ничего плохого, Дрю. Простите, я хотела сказать – пастор Даглас. Если кто-то и виноват, то только я. Именно я позволила себе не замечать реальность. Ну правда, с чего я вдруг взяла, что такой человек, как вы, вдруг мной заинтересуется. Как нагло с моей стороны! И как глупо.
– Шей, это неправда.? – У меня во рту пересохло от осознания, как сильно я ее задел.? – Я отвез Марион…
– Это не важно,? – резко оборвала она меня.
– Для меня важно. Ты важна для меня.? – Ну вот, я сказал это и тут же понял, что она для меня важнее, чем я осознавал.
– Ну да, конечно я важна. Я чертовски хорошая нянька.? – Она посмотрела в небо, словно хотела там что-то отыскать.? – Честно, понятия не имею, чем я думала.
– Что? О чем ты говоришь?
– Мне здесь не место.
– О чем ты? Где не место? – Я совершенно запутался и не понимал ее слов, они казались мне бессвязными.
– Забудь. Это чепуха… Я просто чувствую себя идиоткой. Которая, похоже, никогда ничему не научится.
– Я хочу объяснить… – начал я, опасаясь, что все мои слова окажутся запоздалыми и бесполезными. Шей было больно, она злилась, и я не знал, как можно это исправить. Одно я понимал: Шей не желала меня слушать.
– Как я уже сказала, в этом нет необходимости. Не волнуйся, мне все ясно. Я же преступница, бывшая заключенная. Поразительно, что ты вообще подпустил меня к своим детям.
После этих слов на нее обернулись и уставились несколько человек с остановки. Мне инстинктивно захотелось обнять ее, спрятать, защитить от их пронзительных взглядов. Я потянулся к ее руке, но Шей тут же ее отдернула. Послание было четким: она не хотела иметь со мной ничего общего, а тем более чтобы я ее трогал.
– В «Центре надежды» я научилась себя защищать,? – глухим голосом произнесла она.? – Я не позволю другим себя использовать. А ты меня использовал, пастор. Я для тебя всего лишь удобная бесплатная нянька. Марк и Сара – чудесные дети, но я не дам тебе возможности причинить мне боль. Ни за что.
– Ты очень ошибаешься. Шей, пожалуйста, просто послушай…
– Нет. Я не желаю слушать никаких объяснений.
К остановке подъехал еще один автобус, и Шей вошла в него первой. Я смотрел, как она проходит в конец салона и садится на свободное место. Глядя прямо перед собой.
Меня захлестывала злость вместе с ощущением поражения. Всего несколько раз в жизни мне приходилось брать такую тяжесть на душу, знать, что я причинил кому-то сильную боль. Все, что она говорила, не имело отношения к делу. Она ошибалась, а я не знал, как убедить ее в обратном.
Не знаю, сколько я простоял на холоде. Только когда какой-то человек, подходя к автобусной остановке, наткнулся на меня, я понял, что так и застыл на месте. Все мое тело словно покрылось коркой льда.
Когда я вернулся в дом, Марк и Сара ждали меня в гостиной.
– Папа, ты поговорил с ней? – широко раскрыв глаза, спросила Сара.
– Я пытался.? – Я рухнул на диван и запустил пальцы в волосы, не зная, как все это исправить.
К моему изумлению, Марк сел рядом со мной и похлопал меня по колену.
– С девчонками сложно разговаривать. Я знаю.
Улыбнувшись, я кивнул:
– Ты мудр для своего возраста.
– А что ты делал, когда тебе было сложно говорить с мамой? – спросил он.? – Вдруг это поможет.
То, что тринадцатилетний мальчишка советовал мне, как обращаться с девушками, говорило о многом. У нас с Кэти, конечно же, случались разногласия за прошедшие годы. Всякий раз, когда она злилась или огорчалась, я решал проблему поцелуем. И весьма сомневался, что в ситуации с Шей это поможет. Она наверняка ударит меня, если я попытаюсь так поступить.
Сон в ту ночь никак не хотел приходить. Я не ожидал увидеть Шей в церкви на следующее утро и не ошибся.
Зная, что у меня тяжело на душе, Сара стояла рядом со мной после службы, пока церковь не опустела. И, как обычно, одной из последних уходила Линда Кинкейд. Она приблизилась ко мне с тревогой во взгляде.
– Дрю, ты сегодня утром сам не свой. Что-нибудь случилось?
