– Это довольно сложно. Здесь нет железного правила. Но вот что я говорю всем молодым мамам – прислушивайтесь к своей интуиции. Если у нее высокая температура или явно что-то болит, тогда да, конечно. Но важно помнить о том, что вы знаете своего ребенка лучше, чем кто-либо, и, если вы чувствуете, что ей необходим доктор, позвоните ему. Но если она немного плачет по утрам, это нормально. В конце концов, для нее это единственный способ сообщить вам о том, что она в чем-то нуждается, ведь так?
– Так, – Джессика постаралась улыбнуться как можно радостнее. – Обычно это одно из трех – попа, животик или мама!
Кэти рассмеялась.
– Точно! – Она улыбнулась, глядя, как Джессика изучает анкету.
Положив планшет с зажимом на колени, она взяла ручку, чувствуя, как дрожат ее пальцы. Десять вопросов были довольно легкими и начинались с фразы «Я могу смеяться и видеть смешную сторону вещей», за которой следовали клеточки, которые нужно было отметить галочкой, начиная с верхней «Как и прежде» и заканчивая нижней «Вообще не могу». Джессика должна была отметить наиболее подходящую клеточку напротив каждого утверждения.
Она изучила анкету и мысленно перебрала самые искренние ответы, которые она могла бы дать на эти вопросы. В ответ на утверждение «Я печальна и несчастна» она сказала бы «Чаще всего». А рядом с фразой «Я смотрю вперед и радуюсь жизни», отметила бы «Почти нет». Вместо этого Джессика тщательно обдумала каждый вопрос, чтобы быть уверенной, что ее лживые ответы не приведут к вмешательству с чьей-либо стороны и никоим образом не поставят в неудобное положение Мэттью. Ей не хотелось, чтобы у нее забрали ребенка, как у подружки сестры Полли, она даже не допускала такой мысли, это было невообразимо. Покрутив ручку в руках, она прочитала: «Меня посещала мысль о том, чтобы причинить себе вред». Джессика отметила клеточку «Отнюдь нет». Затем она по полу придвинула листок и ручку к Кэти, чтобы та прочитала его позже.
Лилли загукала после продолжительного взвешивания, и Кэти положила ее обратно на пуф, где она начала сосать большой палец.
– У нее все замечательно, Джессика. С последнего взвешивания она набрала два фунта[14], это точно! Веселый, здоровый ребенок, на которого приятно посмотреть.
Взяв Лилли на руки, Джессика прижала ее к груди, ощущая неудержимое облегчение. Она была благодарна за то, что Лилли не умеет говорить и не может рассказать Кэти, какая у нее на самом деле дрянная жизнь.
– У вас славный дом, Джессика, удивительно уютный. Как вам удается содержать его в такой чистоте и присматривать за малышкой? Моим детям тринадцать и четырнадцать лет, и наш дом напоминает зону боевых действий! – Кэти рассмеялась.
Джессика снова улыбнулась.
– Просто я убираюсь. Я не люблю беспорядка. Как это говорится? Порядок в доме – порядок в голове. – Она заморгала ресницами в такт биению своего сердца.
– Я должна сделать фотографию и выставить вас в качестве примера. У вас маленький ребенок, но вы быстро управляетесь с пылесосом. Скажите-ка, может быть, вы еще и ужин готовите?
– Нет, не каждый вечер. – Джессика подумала о Мэттью, который, придя с работы, пылесосит, прежде чем включить посудомоечную машину.
Сразу же после ухода Кэти Лилли завопила. Отнеся ее наверх, Джесс безнадежно ворковала, стоя на одном месте и укачивая дочь.
– Прошу тебя, засыпай. Шшшш… Давай, Лилли, засыпай.
Лилли извивалась на руках у матери.
– Лежи спокойно. Будь хорошей девочкой и усни, пожалуйста! – Джессика наклоняла маленькое тельце до тех пор, пока оно не улеглось ей на руку. Теперь Лилли угомонилась.
– Шшшш… – снова зашептала Джессика, словно малышку все еще нужно было успокаивать.
Лилли посмотрела снизу вверх на мать и улыбнулась, как будто бы это была игра.
– Не смейся. Закрывай глазки, малышка.
Лилли моргнула и протянула руку, хватая мать за волосы.
– Перестань, Лилли! Давай спи! – Джессика осторожно потрогала ресницы своей дочурки и попыталась, поглаживая, прикрыть их.
Лилли мгновенно снова принялась кричать. Ей это совсем не понравилось.
– Что, черт побери, ты делаешь?
Джессика резко повернулась, услышав голос Мэттью у себя за спиной. Он, с раскрасневшимся лицом, слегка наклонившись, стоял в проеме двери спальни, в костюме, с портфелем в вытянутой руке.
– Я просто… Я хотела, чтобы она скорее уснула, – призналась она, избегая смотреть ему в глаза.
– Что? – прищурился он.
– Я хотела, чтобы она скорее уснула. Почему ты дома? – прошептала она.
– Суд отложили на послезавтра. Я подумал, что приду и удивлю тебя, – натянуто проговорил он.
Лилли вытянулась и, подняв голову, смотрела на отца. Бросив портфель там, где стоял, он потянулся к дочери.
