Всё та же я

Но тут я снова оказалась на холодной ступеньке вагончика Сэма – ее тонкие пальцы ласкали его шею, мои ноги мерзли в мокрых туфлях, – и ко мне сразу же вернулось ледяное спокойствие.

– Я приехала два дня назад, – сказала я.

Секундная пауза.

– Понятно.

– Хотела сделать тебе сюрприз. В четверг вечером. – Я царапала ногтем пятно на скатерти. – Но вышло так, что сюрприз сделали мне.

Я смотрела, как на лице Сэма появляется проблеск понимания: он нахмурился, взгляд стал задумчивым, веки слегка опустились. До него вдруг дошло, свидетельницей чего я могла стать.

– Лу, уж не знаю, что ты там видела, но это…

– Что? Не то, что я думаю?

– И да, и нет.

Меня словно ударили под дых.

– Сэм, давай не будем. – (Он поднял голову.) – Я не слепая и отлично все видела. И если ты попытаешься убедить меня, будто это совсем не то, о чем я подумала, мне наверняка захочется тебе поверить, что я, возможно, и сделаю. Однако за прошедшие два дня я отчетливо поняла, что это… не есть хорошо для меня. Это не есть хорошо для нас обоих.

Сэм поставил кружку. Устало провел рукой по лицу и отвел глаза:

– Я не люблю ее, Лу.

– Меня не волнует, что ты к ней чувствуешь.

– Но я хочу, чтобы ты знала. Да, ты была права насчет Кэти. Я действительно ей нравлюсь.

У меня вырвался горький смешок.

– А она нравится тебе.

– Я сам толком не знаю, что к ней испытываю. Потому что думаю лишь о тебе. Засыпаю и просыпаюсь с мыслями о тебе. Но вся штука в том, что ты…

– Брось! Только не надо все валить с больной головы на здоровую. Не смей меня в этом обвинять! Ты сам тогда сказал, чтобы я ехала в Нью-Йорк. Ты сказал, чтобы я ехала.

Несколько минут мы сидели молча. Поймав себя на том, что смотрю на его руки с разбитыми костяшками – такие сильные и крепкие, но при этом удивительно нежные и ласковые, – я поспешно перевела взгляд на пятно на скатерти.

– Понимаешь, Лу, мне казалось, что я смогу быть один. Ведь до знакомства с тобой я много лет как-то обходился. Но ты сумела задеть меня за живое.

– Ага, значит, это я во всем виновата!

– Да нет же! Я этого не говорю! – взорвался Сэм. – Я только пытаюсь объяснить. Я лишь хочу сказать… хочу сказать, что мне теперь не так легко быть одному, как раньше. После смерти сестры я твердо решил избегать сильных привязанностей. Понятно? В моей душе хватало места лишь для Джейка, и ни для кого больше. У меня была моя работа, мой недостроенный дом, мои цыплята, и этого было достаточно. В общем, я был вполне доволен жизнью. А потом появилась ты. Ты свалилась буквально с неба прямо мне на руки, и вот именно тогда что-то отозвалось в моей душе. Появился человек, с которым мне хотелось поговорить. Кто-то, кто понимал, чтo я действительно чувствую. Реально, без дураков, понимал. Я проезжал мимо твоего дома в конце поганого трудового дня и знал, что всегда могу позвонить тебе или заскочить в гости, и от этой мысли на душе сразу становилось легче. И да, конечно, у нас были кое-какие разногласия, но я просто знал – знал в глубине души, – что наши отношения… они настоящие. Понимаешь? – Сэм, заскрежетав зубами, склонился над кружкой. – А потом, когда мы сошлись и я понял, что ближе тебя у меня нет никого на свете, ты… взяла и уехала. И мне показалось, будто человек, протянувший мне одной рукой этот бесценный дар, эти ключи от счастья, другой – отнял его у меня.

– Тогда почему ты меня отпустил?

Голос Сэма внезапно заполнил собой все тесное пространство кухни.

– Потому что… потому что это не в моих правилах, Лу! Не в моих правилах предъявлять тебе какие-либо требования. Я не тот человек, который будет вставлять тебе палки в колеса и мешать твоему личностному росту.

– Нет, ты именно тот человек! Тот, кто спутался с другой, стоило мне уехать! С той, у кого такой же zip-код!

– Почтовый индекс! Боже правый, ты теперь в Англии!

– Вот именно. И ты даже представить себе не можешь, как я об этом жалею!

Сэм отвернулся, явно пытаясь держать себя в руках. Телевизор за кухонной дверью смолк, в гостиной повисла странная тишина.

Подождав несколько минут, я сказала:

– Сэм, я больше не могу.