Борис Васильев — не просто романтик, он сентименталист. Скверной прозаической стороны жизни не существует. Есть прекрасные искренние чувства и их поэтичное и эстетичное воплощение в искусстве, в литературе в данном случае.
Меня часто спрашивали: да что же плохого в романтизме, и даже в сентиментализме? Ничего плохого, друзья-читатели, ничего плохого, кроме хорошего. И кроме еще одного: когда он выдает себя за реализм. Вот если сентиментализм с его красивой и благородной системой условностей и умолчаний позиционирует себя как реализм, подается как реализм — он становится враньем. Враньем просто!
Проза Васильева поэтична. Она чужеродна реализму как методу изображения. Она возвышенна, лирична, чиста. Только не надо принимать ее за жизнь. За правду не принимайте. Примите за лирико-героические поэмы в прозе. Но только не думайте, что война была вот такой. Ни боже мой. Война была грубой, прозаичной, вонючей и кровавой, тошнотворной и непереносимо тяжелой, подлой и страшной. И нисколько не красивой и не романтичной. Такое дело.
Есть в нашей литературе другая абсолютно чистая книга о войне, в которой нет ничего противного и грязного — и при этом все правда. И романтика этой книге отнюдь не мешает! Это «В августе сорок четвертого» Владимира Богомолова, теперь она часто озаглавливается «Момент истины».
Группа СМЕРШа ловит в прифронтовой полосе немецких разведчиков. В конце этих нескольких неуловимых врагов пытаются блокировать и взять уже силами войсковой операции, тысячи солдат, генеральское совещание. По жанру здесь художественная проза становится правдивой до полной документальности местами (хотя эта документальность смоделирована автором). Приводимые в тексте документы вызывают полное доверие. И вообще все вызывает полное доверие. Здесь нет неточности ни в одной детали, ни в одной фразе, жесте, приказе, поступке — ни в чем. О, Богомолов был великий мастер.
Он щегольски демонстрирует канон, из аспектов которого — своего рода «золотое сечение» композиции: в книге 99 глав, она начинается с нижних, действующих, полевых героев, и вот действие поднимается все выше — чтобы в 66 главе достигнуть уровня Верховного Главнокомандующего, Сталина, — и вновь спуститься вниз, чтобы в 99 главе закончиться победной развязкой!
Бывший агроном капитан Алехин, черноморец Таманцев — «чистильщик и скорохват», и лейтенант Блинов, и заместитель господа бога по части контрразведки Поляков, и «массивная, злая начальница КПП, жующая на ходу» — ну ни одной же фальшивой ноты.
Ну да, у Богомолова СМЕРШ не избивает вышедших из плена на предмет предательства, не расстреливает отступавших, не жрет задаром богатый паек — он именно контрразведка «СМЕРтьШпионам». Правда о спецслужбе дана не в полном объеме — а правда о чем в полном объеме при советской цензуре давалась?..
Это роман отчасти приключенческий, военно-шпионский. Одновременно — романтическо-реалистический. Реалистический — потому что все чистая правда: вся стилистика, язык, принятие решений, манеры и словечки — «все как в жизни». Романтический — а с хорошим концом, победный, позитивный, энергичный, светлый, какой-то эмоционально-приподнятый. Никакого праздника в нем нет — но написано настолько хорошо, читать его настолько приятно, сопереживающая уверенность в том, что наши победят, настолько радостна, — что чтение этой книги буквально как детский праздник для взрослых.
Заметьте: все эти романы, эти книги — это классический героический реализм, хоть с жестоко-бытовым, хоть с возвышенно-романтическим оттенком. Но — это литература с героем и про героя как сильную личность, как образец для подражания, идеал поведения; народный защитник, борец, жертвующий собой ради людей и родины. Безусловно позитивная литература, безусловно имеет огромное воспитательное значение. Основной посыл: жить и бороться, побеждать, не бояться, не шкурничать, преодолевать любые опасности, быть честным, храбрым, сильным. Это я очень, вроде, примитивными словами сейчас излагаю — но на самом деле точно так оно и есть!
Несколько слов о военных мемуарах; мемуаристику как литературный жанр никто не отменял, а книг в серии «Военные мемуары» и вне серий были написаны многие сотни.
Главный мемуар — это «Воспоминания и размышления» Маршала Победы Жукова Георгия Константиновича. Ваши шансы узнать что-либо о войне из этой книги равны шансам блохи прокормиться мраморным львом у подъезда, как выразился Пенн Уорен. Книга удивительно пуста, наполнена патриотическими лозунгами и общими фразами плюс никому не нужные бытовые детали личной жизни. Бог весть, какой коллектив историков и журналистов ее писал по заданию ЦК КПСС. Из этих маршальских мемуаров невозможно даже узнать, сколько у нас было войск и техники где и когда, какие несли потери, вообще нет ни малейшей конкретики.
Определенный интерес представляют «Солдатский долг» Рокоссовского и «Генеральный штаб в годы войны» Штеменко. Оттуда можно узнать хоть что- то. Хотя Рокоссовский, конечно, ничего не пишет о своем заключении или о штрафниках, а Штеменко ничего не может сказать о количестве и сроках подкреплений, о численных потерях в живой силе и технике в ходе сражений и так далее. Опять же — военная цензура бдела: никакой оперативной информации. А хрен ли стоит остальная информация?.. «Мои впечатления о начальниках и подчиненных и общем ходе дел во время войны». Вот такие были мемуары.
А что мы вообще знали о войне? Об ее истории и подробностях? Только после конца Советского Союза была написана история Великой Отечественной войны. Потому что советские историки — это были вообще не историки. Это были солдаты Партии. Бойцы идеологического фронта. Сотрудники Главного ПолитУправления Министерства Обороны СССР. Профессиональные фальсификаторы, подтасовщики и врали.
Им что приказывали — они то и писали. И подбирали отдельные цифры и факты, подтверждая свое вранье. Цифры и факты были специально отделены от общей информации, чтоб никому не было видно и понятно общее положение дел. Архивы засекречены. Газеты военного времени на спецхране, выдают
