запретностью тематики бесед и светским характером аудитории ('В нем дамы видели талант...') бросает иронический отсвет на характер интересов Онегина (ср. то же противоречие в поведении Репетилова).
V, 7 - Ученый малый, но педант... - Педант зд.: 'человек, выставляющий напоказ свои знания, свою ученость, с апломбом судящий обо всем' (Словарь языка Пушкина, III, 289). Именно таково употребление слова 'педант' во всех текстах П:
Ты прав - несносен Фирс ученый,
Педант надутый и мудреный
(II, I, 132).
'Полевой пустился без тебя в Анти-критику! Он Длинен и скучен, педант и невежда' (XIII, 227) и пр. В связи с этим толкование Бродского (с. 44 46) представляется надуманным. Ироническое звучание в комментируемом тексте возникает за счет противоречия между реальным уровнем знаний Онегина и представлением о нем 'общества', в свете которого умственный кругозор людей светского круга является в еще более жалком виде.
14 - Огнем нежданных эпиграмм. - Эпиграмма зд.: 'Колкое, остроумное замечание, насмешка, острота' (Словарь языка Пушкина, IV, 1007). То, что здесь не имеется в виду один из жанров сатирической поэзии, вытекает из подчеркнутой П неспособности Онегина к стихотворству. Следовательно, объяснение этого стиха Бродским (с. 46) неточно.
VI, 1-8 - Латынь из моды вышла ныне... Из Энеиды два стиха. - Знание латыни, обычное в среде воспитанников духовных семинарий, не входило в круг светского дворянского образования. Однако еще Радищев подчеркнул значение латинского языка для воспитания гражданских чувств: 'Солнце, восходя на освещение трудов земнородных, нередко заставало его [Ф. Ушакова. - Ю. Л.], беседующего с Римлянами. Наиболее всего привлекала его в Латинском языке сила выражений. Исполненные духа вольности сии властители Царей упругость своея души изъявили в своем речении. Не льстец Августов и не лизорук Меценатов прельщали его, но Цицерон, гремящий против Катилины, и колкий Сатирик, нещадящий Нерона' (Радищев А. Н. Полн. собр. соч., т. I. М.-Л., 1938, с. 179). Латынь для разночинной интеллигенции XVIII - начала XIX вв. была таким же языком-паролем, как французский для дворянства. От Ломоносова, кричавшего в Академии одному из своих противников: 'Ты де што за человек [...] говори со мною по латыне' 1 (раз не можешь - значит не ученый!), до Надеждина, уснащавшего свои статьи эпиграфами и цитатами на античных языках с целью изъять литературную критику из сферы дворянского дилетантизма, протянулась единая нить ранней русской разночинской культуры. Известен факт создания в последней трети XVIII в. чиновниками И. К. Стрелевским и И. Н. Буйдой антиправительственной прокламации на латыни.
1 Протокол так рисует последующее: 'Он ответствовал, что я не умею, на что он: ты де дрянь, никуда не годисся и недостойно произведен' (Билярский П. С. Материалы для биографии Ломоносова. СПб., 1865, с. 29).
Однако определенное распространение латинский язык получил и среди дворян, стремившихся к серьезному образованию. Так, А. С. Кайсаров, приехав в начале XIX в. в Геттинген, прежде всего засел за латынь, а в 1806 г. уже написал и защищал на латинском языке диссертацию 'О необходимости освобождения рабов в России'. Мода на воспитателей-иезуитов в начале 1800-х гг. также способствовала тому, что латынь стала включаться в круг знаний, необходимых дворянину. Онегин, учившийся под руководством аббата-католика, конечно, должен был бы при минимальном усердии основательно усвоить латынь. Характеристики: 'Не мог он Тацита [читать]', 'не мог он tabula спрягать' (VI, 219) имеют иронический характер.
С закрытием иезуитских пансионов в 1815 г. латынь выпала из круга 'светского' образования ('из моды вышла ныне'). К 1820-м гг. знание латыни стало восприниматься как свидетельство 'серьезного' образования в отличие от 'светского'. Знание латинского языка было распространено среди декабристов. Пушкин 'хорошо учился латинскому языку в Лицее' (Покровский M. M. Пушкин и античность. - Пушкин, Временник, 4-5, с. 28) и позже читал в подлиннике даже сравнительно малоизвестных латинских авторов (См.: Амусин И. Д. Пушкин и Тацит. - Пушкин. Временник, 6, с. 160-180).
Латинским языком владели Якушкин, М. Орлов, Корнилович, Дмитриев-Мамонов, Батеньков, Н. Муравьев, Н. Тургенев и многие другие. По контрасту показательна характеристика В. А. Мухановым плохой подготовки Николая I: 'Что же касается до наук политических, о них и не упоминалось при воспитании императора [...] Покойный государь уже после брака своего занялся языками Немецким и Английским. С врачами иногда употреблял он несколько слов Латинских, например: commode, vale и другие. Когда решено было, что он будет царствовать, государь сам устрашился своего неведения' ('Русский архив', 1897, № 5, с. 89- 90). Знаменательно совпадение ничтожных крох латинской лексики, которые Пушкин вкладывает в уста своего героя, а мемуарист - Николая I.
4 - Чтоб эпиграфы разбирать... - Эпиграфы зд.: античные надписи на памятниках, зданиях и гробницах. Наиболее известные из античных эпиграфов включались в популярные французские хрестоматии и входили в начальный курс древних языков.
5 - Потолковать об Ювенале... - Ювенал (род. около 42 - ум. около 125 г. н. э.) - римский поэт-сатирик. В европейскую культуру XVIII в. вошел как обобщенный образ поэта-обличителя политического деспотизма и нравственной развращенности. Бич сатиры 'в руке суровой Ювенала' (Кюхельбекер, т. I, с. 131) - устойчивый образ декабристской политической поэзии. Однако соединение имени Ювенала с небрежным 'потолковать' и общий контекст рассуждения о слабом знании Онегиным латыни придают онегинским разговорам о Ювенале ироническую окраску, отделяя их от аналогичных бесед декабристов.
8 - Из Энеиды два стиха. - Энеида - эпическая поэма римского поэта Публия Вергилия Марона (70-19 до н.э.). Изучение отрывков из 'Энеиды' входило в начальный курс латинской словесности. П относился к поэзии Вергилия иронически, возможно, из-за противодействия теоретикам классицизма. Ср.:
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал
Читал украдкой Апулея
А над Виргилием зевал
(VI, 507).
9-14 - Он рыться не имел охоты... Хранил он в памяти своей. - Интерес к историческим сведениям был широко распространен в декабристской среде и особенно обострился в связи с полемикой вокруг первых томов 'Истории государства Российского' Карамзина. Философско-публицистический подход к истории в декабристских кругах противостоял взгляду на историю как на цепь анекдотов - описаний пикантных происшествий из жизни двора. Ср. в 'Вечере в Кишиневе' В. Ф. Раевского: 'майор [т. е. сам автор. - Ю. Л.] обрушивается на Bon-mot камердинера Людовика 15' и добавляет: 'Я терпеть не могу тех анекдотов [которые для тебя новость], которые давно забыты в кофейн[ях] в Париже' ('Лит. наследство', 1934, т. 16- 18, с. 661). Произведение это, содержащее строгий разбор элегии 'Наполеон на Эльбе', конечно, было П известно. Беседы с Раевским П имел в виду, подчеркивая, что Онегин помнил 'дней минувших анекдоты'.
Ромул - легендарный основатель и первый царь Рима (VIII в. до н. э.).
VII, 1-4 - Высокой страсти не имея... Как мы ни бились, отличить. Если в кругу карамзинистов было распространено представление о поэзии как мериле прогресса в деле цивилизации (ср. программную речь Батюшкова 'Речь о влиянии легкой поэзии на язык', 1816), то, например, Н. Тургенев (мнение его было хорошо известно П) считал, что поэзия отвлекает молодежь от важнейших политических занятий. В 'проспектусе' проектируемого им в 1819 г. журнала он жаловался, что русская литература ограничивается 'почти одною поэзиею. Сочинения в прозе не касаются до предметов политики' (Дневники и письма Николая Тургенева, т. III. Пг., 1921, с. 369). Ср. восклицание 'майора' в 'Вечере в Кишиневе' В. Ф. Раевского: 'Я стихов терпеть не могу!' ('Лит. наследство', 1934, т. 16-18, с. 661), особенно примечательное в устах поэта и свидетельствующее об определенной направленности умов в Союзе Благоденствия и в близких к нему кругах. Называя поэзию 'высокой страстью' (ср. перефразировку Пастернака 'высокая болезнь'; церковносл. 'страсть' могло иметь значение 'страдание', 'мука', 'болезнь') и указывая на опасность поэтического ремесла в России ('для звуков жизни не щадить'), П полемизировал с этой идеей своих политических друзей.
5 - 6 - Бранил Гомера, Феокрита;
За то читал Адама Смита...
Гомер (Омир - визант. форма имени, воспринятая русской средневековой традицией и перешедшая в
