– Я думал, ты умерла…
– Марк… – шепот сорванным голосом. Тонкие пальчики на его коже. Она не собирается уходить. И отпускать его не намерена. А он не может ей врать.
– А потом кто-то решил воскресить старую легенду о доме. Кто-то настойчиво искал архивы, вскрывал прошлое. Этой легенде уже куча лет, но она давно уже не действительна. Но кто-то решил воспользоваться ею. Я не знал, кто.
– И поэтому ты решил подыграть, – договаривает все понимающая пташка. – Устроить свадьбу. Зачем?
– Мне нужна была наживка.
Алиса снова отстраняется. Тихо вздыхает. Марк видит, как дрожат ее руки, вцепившиеся в перила балкона. Видит, как ровна ее спина. И как ей тяжело.
– Почему я? – спрашивает и сама вздрагивает, будто боится этого вопроса. Или ответа? Но она не дает Марку и шанса: – Ты знал, зачем тебе жена. Ты играл. Но все равно выбрал меня. Ты знал, зачем мне это брак. И все равно рискнул… мной. Впрочем, – она усмехается, – не я, так кто-то другой, верно?
Верно. Все верно, кроме одного.
– Алиса, – он разворачивает ее за плечи лицом к себе, – я…
– Не надо, – и тонкие пальчики на его губах. И поцелуй, легкий, с привкусом слез. – Я знаю все, что ты скажешь. Не надо. Это не имеет значения. Ничто не имеет значения.
– Имеет, – возражает Марк. – Ты имеешь значение. И я хочу, чтобы ты была в безопасности. Поэтому…
– Я должна уйти, верно? – и снова понимание в ее голосе.
Марк лишь кивает. А потом берет ее лицо в ладони.
– Я не знаю, чем все закончится. Но я должен быть уверен, что ты будешь жить. Понимаешь?
– А если я откажусь?
Он качает головой. А пташка кивает.
– Твоя взяла. Я уйду. Но если ты не хочешь, чтобы я была рядом сейчас, то… Не возвращайся. Никогда не возвращайся в мою жизнь.
И сбегает. За воротами ее ждет водитель. Марк наблюдает, как она садится в машину. И только когда серебристая «Ауди» скрывается из виду, закусывает кулак, сдерживая крик.
Часть 27
Алиса. Сейчас
Просыпаюсь от того, что мне плохо. Тошнота душит – еще немного, и меня вырвет прямо на постель. Пытаюсь встать, но голова кружится, темнеет перед глазами. Согнувшись пополам, дышу часто. Но становится только хуже, спазмы скручивают желудок и, зажав ладонью рот, бегу в ванную. Меня рвет долго. А потом я сажусь на пол, прислонившись виском к холодному кафелю стены, и не знаю, что делать. Я сейчас и до кровати не дойду, не то что до аптеки: руки-ноги трясутся, в голове серая муть. Посидев немного и умывшись холодной водой, кое-как добираюсь до постели. Неторопливо переодеваюсь, в аптечке нахожу активированный уголь в пожелтевшей упаковке. Даже если просрочен – хуже не будет. Выпиваю сразу пять таблеток, с трудом сдерживаю очередной позыв к встрече с умывальником, завариваю крепкий и сладкий чай. После второй чашки становится немного легче, и заставляю себя сходить в аптеку. По дороге перебираю все варианты причин моего состояния. Отравление отметаю сразу: накануне я не ела ничего, чем могла бы отравиться. И понимаю, что пять таблеток «угля» были лишними. Ну и черт с ними. А если не отравление, тогда что? Нервное истощение? Может быть. К тому же страдала уже чем-то подобным. Врач еще тогда решил, что я беременна. К счастью, не оправдалось. Моя вовремя случившаяся пневмония и, как результат, всевозможные анализы – развеяли сомнения врача. Зато прописанные им лекарства после обследования моей многострадальной головы избавили от головных болей.
Кое-как добравшись до аптеки, я вспоминаю, что скоро должны быть критические дни, а у меня нет ничего на этой случай, и меня вдруг осеняет, что все сроки уже вышли. И у меня банальная задержка. Задыхаясь морозным воздухом, вхожу в аптеку, выстаиваю в очереди и, дождавшись, пока в помещении не останется ни одного покупателя, покупаю штук пять разных тестов. Дома все как один показывают две полоски. А мне становится смешно. До слез и истерики, до новых приступов рвоты. А потом захотелось позвонить Марку, сообщить радостную новость. Останавливает одно: я выставила его из своей жизни. Впрочем, ему сейчас наверняка не до меня. Ловит своего преступника на живца.
Он сделал все, чтобы я ушла сама. И даже не попытался меня остановить, потому что по правилам его игры я должна была уйти. Чтобы жить, кажется, так он сказал. И я не стала его разочаровывать: ушла, старательно вымеряя каждый шаг, чтобы не упасть. Не сойти с ума. Потому что стоило
