Пэгги опять смущенно улыбнулась:
– Нет, я не могу…
– Будешь!
На заднем сиденье, изображая Вимпи, объявили:
– Во вторник я охотно заплачу за гамбургер, что нынче проглочу.
Три громких голоса и один слабый грянули сквозь завывания ветра:
– Я сража-а-аюсь как лев, шпина-а-ата поев, я бравый моряк Попай! Пум-пум!
– Я ем, что я ем, на зависть вам всем, – сипло повторил Попай и положил руку на скрытое под желтой юбкой колено Олив Ойл. Сзади двое из квартета вернулись к оживленному страгу.
СЕНТ-ЛУИС – 1 МИЛЯ
Черная машина с ревом неслась по темным предместьям.
– Приготовить фильтры! – выкрикнул Бад.
Все достали и надели пластиковые ротоносовые маски.
НЕ ВАЖНО, СТАР ТЫ ИЛИ МОЛОД,
ФИЛЬТРУЙ БАЗАР[8], ПРИЕХАВ В ГОРОД!
– Тебе понравятся чумовые танцы! – сквозь свист ветра проорал Бад. – Это потрясно!
Пэгги задрожала, но не из-за ветра или ночного холода. «Помни, дорогая, что в нашем мире много ужасных вещей. Держись от них подальше!»
– Может, поедем в какое-нибудь другое место? – спросила Пэгги, но ее вряд ли кто услышал, потому что Бад снова запел:
– Я плаваю в лодке с кривоногой красоткой!
Она снова почувствовала его руку на своей коленке, а на заднем сиденье усердно предавались страсти уже без всяких поцелуев.
Танец мертвецов. От этих слов внутри у Пэгги все заледенело.
СЕНТ-ЛУИС
Черная машина мчалась среди развалин.
Это была обитель дыма и вульгарных удовольствий. Воздух наполнился голосами веселящихся людей и визгом духовых инструментов, пробивавшихся сквозь общую неразбериху музыки – музыки 1997 года, неистовства болезненных, лишенных гармонии звуков. Танцующие топтались на крохотной открытой площадке и терлись телами друг о друга. Паутина грохочущих звуков опутывала их. Они распевали:
Развалины, вместо того чтобы рушиться и осыпаться, служили оградой танцплощадке.
О мой милый, будь, будь, будь, будь чудовищем!
– Ну и как тебе здесь нравится, Олив Ойл, моя любойл? – спросил Попай с блеском в глазах, пока они разыскивали официанта. – Ничего похожего на Сайксвилл, правда?
Пэгги улыбнулась, но ее пальцы в ладони у Бада онемели. Когда они проходили мимо тускло освещенного стола, невидимая рука скользнула по ее бедру. Она отшатнулась и больно ударилась о чье-то колено по другую сторону узкого прохода. Спотыкаясь и поскальзываясь, прошла через задымленный, душный зал, чувствуя на себе десятки раздевающих, ощупывающих взглядов. Бад снова дернул Пэгги за руку, и у нее задрожали губы.
– Здорово, да? – с довольным видом сказал Бад, когда они нашли свободные места. – Прямо напротив сцены!
