– Товарищ командир! Волок кончится завтра, до вечера нам его не пройти. Князь приказал до вечера располагаться лагерем. Утром пройдем Катынью на Днепр!
Я кивнул.
– Передай всем, чтобы готовились. Частокол вокруг лагеря мастерить не будем, заночуем в волоковой деревне, там выставим шатры.
– Есть!
Мал убежал, а я вздохнул. Широка страна моя родная…
За день-другой не одолеешь. Зато много в ней лесов, полей и рек!
Глава 23,
в которой я нарушаю правила пожарной безопасности
На следующий день «увеселительная прогулка» продолжилась. Одолев последние версты волока, флотилия спустилась по Катыни в Днепр и повернула в сторону Мелинеска.
Я так и не разобрался с правильным названием сего местечка. Одни говорят: «Мелинеск», другие – «Смоленск», третьи и вовсе – «Сюрнес». Но кое-что известно точно – тот Смоленск, который памятен мне в будущем, появится не скоро и будет располагаться на двенадцать верст восточнее.
Говорят, когда воеводы Рюрика, Аскольд и Дир, решили отправиться на юг, чтобы подыскать себе земли, где должность правителя была вакантной, они обошли Мелинеск-Смоленск стороной – уж больно многолюден был град сей и крепок в обороне. Ну а Олег направлялся именно к нему.
Не знаю уж, чего так испугались Аскольд с дружком. По мне, так мелковат Смоленск. Зимой здесь наверняка запустение и скука смертная – жизнь в Смоленске бурлит лишь в период навигации. Зимой торговли нет, и городишко будто спит, дожидаясь теплых майских дней – и первых гостей с товаром.
Флотилия не стала приближаться к городским пристаням, приткнулась к берегу поодаль. И дружина тут же приступила к оборудованию лагеря – рубили деревья и ладили частокол, расставляли шатры, а на дорожках срывали бугры и зарывали ямы. В случае тревоги ничто не должно отвлекать, воину нельзя спотыкаться.
Пока строился лагерь, Олег послал к Смоленску парламентеров, требуя сдать город. Те вернулись ни с чем.
В Смоленске издавна проживали скандинавы-урмане, они были силой и признавать над собою власть Рюриковичей не желали.
Ну, тем хуже для них.
На военном совете я вел себя скромно, как и подобает боярину-новичку. Мое предложение о «волшбе» у городских ворот было принято давно, так что я не беспокоился особо. Лишь потом, наедине с князем, предложил воспользоваться опытом монголов.
Я, конечно, не упоминал, кто именно изобрел такую меру, а просто изложил ее. Надо, говорю, осадить город и окружить его заборами да изгородями – пусть защитники со стен видят, что им не уйти. Это будет действовать угнетающе.
Олегу идея понравилась, и дружина приступила к ее воплощению в жизнь – со всей слободы стаскивались заборы и тыны, изгороди всякие. Широкой дугой ограда огибала Смоленск полукольцом, выходя к берегу, а потом замкнулась по воде – воины повбивали в дно остреные колья. Если кто и решится покинуть город на лодке или на чем покрупнее, то обязательно напорется.
Смоляне видели наши приуготовления со стен, и им они очень не нравились – стрелы так и свистели в воздухе, но на излете они были не слишком опасны. Мы отлавливали их щитами.
Мишка, надо сказать, хаживал к городским воротам вместе с парламентерами и хорошенько разглядел все подходы.
– Главная дорога, – докладывал он, – проходит через слободу до самых ворот. К ним через ров переброшен мост. Когда мы подъехали, он как раз догорал – такая у них тут мера предосторожности. Ров не глубок, забросаем быстро.
– Начинай тогда, – решил я. – Князь дает «добро».
И мы начали. Разобрав пару изб – жители умотали под защиту крепостных стен, – живо соорудили осадную «черепаху».
Римляне говорили – «тестудо».
Изготовили большую квадратную раму, поставив ее на шесть колес, сколоченных из плах, а сверху возвели стены-борта и двухскатную крышу из бревен, покрыв ее сырыми шкурами.
Команда отроков, засевшая внутри «черепахи», должна была толкать ее, рычагами прокручивая колеса.
Дабы подбодрить бойцов, Мишка лично отправился в первую ходку. «Тестудо» медленно покатилась вперед, иногда замирая перед колдобиной, но команда дружно перехватывала рукоятки, пядь за пядью приближая «черепаху» ко рву.
Осадная машина везла с собой груз – мешки с песком. Николай доставил из будущего целую кипу – из настоящей мешковины, что нынче редкость.
Как только передний край «черепахи» зависал надо рвом, бойцы скидывали мешки – и отправлялись за новой порцией. Стрелы и копья так и долбили в крышу, и камни падали, и даже кипяток лился, но «тестудо» все было нипочем.
На пятой ходке ров был завален, и в шестую отправился уже я. «Черепаха» ехала налегке, ее груз был невелик, но зело опасен – обрезок стальной трубы с заваренными фланцами. Труба была набита порохом, а наружу торчал лишь запальный фитиль.
– Поехали! – сказал я.
