Рядом с «Язычеством древних славян» академика Рыбакова Коля углядел нечто явно несоветского производства – пухлую книжечку в мягкой бледно- зеленой обложке. Сергей Лесной. «Русь, откуда ты? Основные проблемы истории Древней Руси». Выходные данные: Виннипег, 1964 год.
– Это что?
– Редкая хреновина, – буркнул Моисеич. – Во всех смыслах редкая. Тираж двести экземпляров.
– Это оно самое? Чего мне пока нельзя?
– Ну да. Строго говоря, тебе даже «Язычества древних славян» пока нельзя. А если сразу после Рыбакова возьмешься за Лесного – вообще пиши пропало. Эти книги так ложатся одна на другую, что запросто маньяком станешь. Наречешься каким-нибудь Всеславом, идола поставишь на пустыре за гаражами и будешь ему кровавые жертвы приносить во славу истинно русской веры, покуда соседи тебя в дурку не сдадут.
– А потом? – не унимался Коля. – Когда я буду готов – дашь?
– Вот видишь, – сказал Моисеич. – Ты еще внутрь не заглянул, а эта хреновина уже на тебя разлагающе действует. И ты не первый такой.
– Тебя… Из-за нее выперли? – Коля невольно перешел на шепот и уставился на зеленую книжицу с благоговением.
– Да боже упаси. Коля, успокойся! Меня выперли, а я – спер. Про нее в институте и думать забыли, она под ножкой шкафа лежала, чтобы тот не шатался, а это же раритет, которого днем с огнем… Чего так смотришь? Коля, еще раз говорю, успокойся! Я по пьяни дочку завхоза трахнул, лошадь страшную, а она замуж за меня собралась, а завхоз решил, что еврейский зять ему ни в хер не вперся, а я вообще был ни ухом ни рылом, пока не вызвали в первый отдел…
– Сурово у вас, у историков… – протянул Коля. – Моисеич! А давай ко мне. Посидим, поговорим.
– Не могу. Через час ученица придет, они не любят, когда водкой пахнет.
– А ты потом заходи.
– А потом я спать буду после трудов праведных. Они знаешь какие, теперешние десятиклассницы? Пахать на них, а не… М-да. Неважно.
– Вот жизнь у человека, – позавидовал Коля.
– Разве это жизнь? – искренне удивился Моисеич. – Это у тебя – жизнь! Сам себе хозяин, из одной газеты выгнали, пошел в другую, из другой вылетел, ушел в писатели… А я… Кому я нафиг сдался?
– Так и я – никому… – сказал Коля.
Придя домой, он плеснул себе на два пальца, выпил, раскрыл книгу, честно начал с раздела «Первобытнообщинный строй» и уже через час принялся шмыгать носом. Вторую неделю в штопоре, это вам не шуточки; все чувства у русского интеллигента в таком состоянии обостряются до крайности, и Колю пробило на сострадание. До слез ему было жалко несчастную свою родину – и себя вместе с ней. Историю СССР с древнейших времен до наших дней Коля помнил весьма приблизительно, а если честно, не помнил вовсе, и теперь наконец-то разглядел в ней зорким нетрезвым глазом самое главное.
Жила-была прекрасная страна с прекрасным народом, и дела у народа шли вполне нормально – палеолит, мезолит, неолит… Все как у людей. А через десять тысяч лет сидишь такой, глядишь за окно, а там – Мневники, ядрена мама. Где Москва златоглавая? Аромат пирогов? Конфетки-бараночки? Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные – где?!
Кто виноват?! И что делать?!
Хоть в петлю. Сгубили Россию, ироды. И я вместе с ними.
Назавтра Колю спас Слонимский.
Пришел, бухнул на табуретку потертый кофр, в котором помимо аппаратуры всегда «с собой было», уселся напротив.
– Нас берут в «Гудок». Я договорился. Да-да, тебя тоже. Испытательный срок, придется напрячься, но ты справишься. Давай, старик, очнись. Куда я без тебя.
– Сашка, старик… – промямлил Коля. – Ты гений. Я в тебе никогда не сомневался. Но «Гудок»… Они же гудят!
– Они с этим борются, – заверил Саша.
– Ты не понял. Хотя и это тоже, да… Но что я знаю о железной дороге?
– Как будто я знаю! Помню только, что ее построил граф Клейнмихель, – сказал Саша, наливая себе полстакана. – «Прямо дороженька: насыпи узкие, столбики, рельсы, мосты…»
– «А по бокам-то все косточки русские…» – пробормотал Коля, снял очки и утер скупую мужскую слезу.
Они еще немного выпили, потом немного протрезвели и отправились представляться начальству.
– Выше голову! В «Гудке» работали Ильф и Петров, – напомнил Саша приунывшему Коле.
– Плохо кончили.
– Почему?
– Обоих выгнали.
– Не знал, – удивился Саша. – И тоже за пьянку?
– Что значит «тоже»? Типун тебе на язык! Мы будем себя хорошо вести!
