– Денег у нее своих полно, заработала. Из нее получится замечательная жена. Будешь как сыр в масле кататься.
Коля содрогнулся.
Слонимский встал, открыл холодильник, извлек из морозилки покрытую инеем бутылку и налил полстакана. Коля с громким хлюпаньем выпил, и ему наконец-то полегчало.
– Не могу больше… – пропыхтел он, когда слегка отдышался. – Чаша терпения переполнилась. Тварь я дрожащая. Ничтожный алкоголик. Завтра снова брошу, и уже насовсем.
– Точно, познакомлю вас! – обрадовался Саша. – Она с ума сойдет от счастья.
Коля глухо застонал.
– Дальше что? – спросил он сквозь зубы.
– Самому Тугеру за русскую идею платят треху, вот что! – Саша уставился на Колю, хитро щурясь, и чего-то ждал.
– Какой-то он не жадный, а? – протянул Коля. – Отдать Шульману две тысячи из трех – не его стиль.
– Да фиг с ним. Ты ничего не понял? Тебе капнуть еще чуточку?
– Нет, спасибо… А зачем он вообще полез во все это? – Коля снял очки, протер их галстуком и водрузил обратно на нос. – Боба своей рукой может только в ведомости расписаться. У него же «страх чистого листа»!
– Знаю. Допился, бедолага.
– А ведь был неплохим филологом. Вовремя он по партийной линии двинул, а то бы вылетел из профессии вообще… Так, стоп! Три тысячи?
– Ну наконец-то до тебя дошло.
– Значит, Тугер – тоже перекупщик?! Не может быть. Мне уже жалко русскую идею, пусть она и кагэбэшная…
– Она теперь – наша! – заявил Саша строго. – И мы ее спасем! Своими руками или Моисеича, пофиг. Родноверие не должно пропасть!
– Ишь ты, – только и сказал Коля.
– Чего?
– Как тебя зацепило. Припасть русским ухом к корням, да, помню.
– Я же не для себя! Мне за идею обидно! – рявкнул Саша так, что на столе зазвенела пустая рюмка. – Присосались к ней паразиты всякие!.. Тот же Тугер! Да, он перекупщик, и всякая чушь про новую историческую миссию русских – его пьяная фантазия. Ничего он не знает толком. Просто Тугер любит побыть важной персоной. Шишкой на ровном месте. И тут – целая русская идея подвалила! Думаю, он вцепился в нее машинально. Ну и передержал у себя. Может, и сам пытался написать, да не смог. А время-то идет, делать что-то надо! Тогда он побежал к Шульману. У него уже выхода не было, он спешил. Они все спешат. Они сейчас на грани паники.
– Они все… Ну да, там ведь еще кто-то. Саш, погоди минутку, – попросил Коля. – У меня голова кругом от этого еврейского заговора. Надо привести себя в порядок.
Все еще держась за стенку, он убыл в направлении санузла и врубил там воду на полную. Вернулся минут через десять, с красными глазами, распространяя вокруг оглушительный запах водки пополам с зубной пастой, но глядя уже заметно бодрее.
– Ну, запугивай меня дальше.
– Короче, Тугер думал, что Инесса спит, а она никогда не спит – ну, ты понял… И пока она с понтом спала, Боба позвонил доложить, как идут дела и как он гениально строчит русскую идею обеими руками, и закончит ее через три месяца – да-да, через три! – угадай, кому.
– А кого они могли подписать на это… Старых и опытных, кто уже проверен в деле. Кто за Брежнева писал.
– Да щас! Заказчик-то не Политбюро, как было с книгами Лелика. Заказчик – Контора. Не пойдут они к старым и опытным, у них свои контакты. И у Тугера на проводе оказался Дима Сагалович, редактор из издательства «Прогресс»! Вспомнил? Мгимошник, во Франции работал, ну! Вы с ним в пресс-баре АПН кидали жюльены об стену, а я снимал!
– Почему Сагалович? – тупо спросил Коля.
– Ты знаешь еще кого-нибудь по имени Димир Натанович?
– Н-нет… Но я его хорошо помню. Дима умница и эрудит. Ему ничего не стоит накатать восемь листов по любому вопросу. А уж в «Прогрессе» справочной литературы – до потолка.
– Он зашился полгода назад. И как отрезало.
– О, господи… Тугер номер два, только с обратным знаком. Москву накрыло творческой импотенцией, – Коля оглянулся на холодильник. – И все из-за водки проклятой. А откуда ты…
– Так я только что от Сагаловича. Прямо с Инессы к нему рванул…
– Пардон?!
– Прямо от Инессы, говорю.
– Извини, ослышался.
