факел.
Бонг с сожалением посмотрел на утерянный источник скудного освещения, но махнул рукой, и они с Тиной продолжили путь.
— На колени, — велел колдун. — Они опустились на четвереньки и поползли вперед, где-то над ними нависала глыба.
Лоет донес Верта до «пасти» и ненадолго остановился, прислушиваясь к тому, что происходило впереди.
— Вэйлр, бросьте меня, тут вдвоем не пройти, — простонал раненый.
— Золото же сюда как-то затащили, — возразил капитан «Счастливчика». — А ты чем не золото? Мне жизнь спас.
Верта проскрипел нечто непонятное и впал в беспамятство.
— Так-то лучше, — усмехнулся Вэй.
Он поудобней устроил раненого мужчину на своей спине и ступил на навес. Продвигаться приходилось медленно, и шестой удар «сердца» застал Лоета на середине уступа. Капитан с тревогой обернулся, прислушиваясь к зазвеневшей стали.
— Только выживи, сынок, — попросил он. — Ты сможешь, я знаю. — И продолжил свое осторожное движение, со страхом поглядывая вниз, но Тины в ловушке не оказалось, и это было главным.
Тени двух сражающихся мужчин метались на древних стенах. Факелы почти полностью прогорели, и освещения едва хватало, чтобы заметить движения противника. Сейчас Альен был счастлив, что его учителем стал капитан Лоет, потому что дуэльному «балету» в этой схватке не было места. Ржавый атаковал стремительно, напористо, работая саблей и ножом, вытащенным из-за голенища сапога.
Выпад — и Литин взлетает на открытый сундук, едва не оскальзываясь на золотых монетах неизвестно какой страны. Рывок, и он уже снова на ногах, нападает сам. Отбивается, отступает. Выпад, безжалостная сталь ножа вонзается в бок. Держаться!
«Бух».
— Семь.
— Сдохни, Умник!
— Обойдешься.
Удар — пират падает, но успевает откатиться от острия, несущегося ему в грудь. И снова клинки скрещиваются. Тяжело, больно — плевать. Альен зажал кровоточащую рану, стиснул зубы и бросился в новую атаку. Ржавый ушел в сторону, снова взмахнул ножом, но удар ногой — и нож наконец выбит из разящей длани. Еще выпад — и на бедре пирата расплывается черное из-за сумерек пятно.
«Бух».
— Восемь.
Времени не осталось, но Вард упорно цепляется за жизнь, они оба цепляются, не выпуская противника из «сокровищницы».
— Я поимел твою подружку, — осклабился Ржавый. — Она верещала, как поросенок, но потом просила еще раз оприходовать ее.
Глаза Альена бешено сверкнули.
— Сама ползала за мной и просила…
— Лжешь, мразь, — удар вышел неожиданным и резким.
Пират повалился на пол, и Альен прыгнул сверху, не давая ему откатиться. Удар по лицу, еще, еще, еще. В глазах Литина сверкал огонь преисподней. Он вкладывал в каждый удар всю свою ярость и ненависть. Ржавый хрипел, пытаясь увернуться и перехватить руки молодого человека. Наконец он вывернулся и навалился сверху. Пальцы Варда сжали горло Альена. Литин попробовал оторвать ладони пирата от своей шеи; не вышло. В глазах уже темнело, и воздух вдруг показался мужчине главной ценностью, когда его пальцы нащупали холодную рукоять кинжала, который Ржавый прижимал к горлу Тины.
Перестав сопротивляться, Альен сжал рукоять, размахнулся, и смертоносное жало вошло в шею пирата. Он издал сиплый звук, изумленно глядя на противника, и повалился на бок. Литин вскочил на ноги и, прихрамывая и держась за кровоточащий бок, направился на выход из «сокровищницы», даже не оглядываясь на золото и не пытаясь что-то прихватить с собой. Альен сейчас точно знал, что существуют две главные ценности — жизнь и девушка, находившаяся где-то за пределами пещеры, и, чтобы получить вторую ценность, нужно было сохранить первую. И молодой человек не собирался сдаваться.
Факел потух еще на выходе из маленького каменного зала с сундуками. Идти пришлось на ощупь.
— Один, два, три, — отсчитывал шаги Альен. — Десять. «Пасть дракона».
Он прижался к стене и осторожно ощупал пустоту, убеждаясь, что все верно. Прикрыв глаза, чтобы чувствовать себя уверенней, а не просто пялиться в черноту, Литин начал свое движение по каменной тропке над опасной пустотой. И снова он считал шаги. Еще по дороге в эту сторону молодой человек, желая подстраховаться, мерил шагами каждый участок пещеры, на всякий случай. И теперь был рад собственной предусмотрительности. Каменный карниз тянулся пятнадцать шагов.
«Бух».
— Девять.
