людей, среди которых возвышался и Ратомир.
– Дядя! – воскликнул, едва окинув взглядом приготовленные инструменты, молодой мужчина с мечом в руке.
Принц, уперев обнаженный клинок в табурет, сразу встал у меня за спиной.
– Это мой племянник, княжич Яролюб, – выдавив улыбку, представил предводителя группы спасения Уралан. – Наследник трона…
– Слава Спящим, – выдохнул, поклонившись, княжич. – Вы не успели зло гостю причинить!
– Да, перестань, – я попытался защитить отчаявшегося князя. – Сидим. Разговоры разговариваем…
– Я говорил дяде, что завет трудами многими искупить нужно, а не выпрашивать. Или вот так вот… – Яролюб коротко махнул свободной от оружия рукой на кузнецкие причиндалы. – Позор на позор наматывать.
– Какими же трудами, наследник, ты готов искупить? – поинтересовался я.
– А я с дубровическими добровольцами к вам в войско пойду! – воскликнул молодой человек.
– И подчиняться общему воеводе станешь? – затронул больную тему принц.
– А и стану!
– И много ли охочих до княжьего искупления с тобой пойдет?
– Да сотен пять-то точно!
– А не опасаешься, что пока ходить дальними дорогами будешь, князь сам наследника родит? – потянулся я, уперев руки в колени. Бессонная ночь давала о себе знать.
– Я первым плясать стану на именинах!
– И снедь воинскую для дружины своей сам приготовишь? – кому что, а принцу армия. – Или князь поможет?
– Да поможет он, поможет, – зевнул я. – Пойдемте-ка по кроватям! Спать хочется до жути. Выспаться нужно как следует. Мне еще завет завтра снимать…
И челюсть едва не свело от напряжения, когда я увидел распахнутые в надежде, подозрительно влажные глаза князя Уралана. И одинокую, горячую мужскую слезу, пробирающуюся среди морщин.
Наверное, весь город собрался на обширной поляне. В центре, в том месте, где прежде ясными ночами в абсолютно круглом озерце отражались звезды, а теперь алел заходящим солнцем ил, ссохшийся до состояния камня, приговоренным преступником торчал старый княжеский трон.
– На память и на урок, – первым воскликнул я и бросил к резным ножкам горсть сухих прутиков.
Вторым подошел Уралан с супругой. Необычайно торжественные, как на свадьбе, они выговорили простые слова словно клятву. Дров под троном прибыло…
Народ, выстроившийся в гигантскую очередь, зашумел. Двинулся. Заколыхались головы, как кроны деревьев в ветреный день – крайние, потом еще и еще, пока волна не добежала до конца. И так с каждым шагом, новые и новые волны. Куча хвороста вокруг приготовленного к сожжению кресла росла.
– Хоть бы по медяшке за право ветвь бросить брали бы, – причмокнул губами Парель. – Можно было бы родину господина моего выкупить…
Принц хмыкнул и, нахально вторгшись в череду людей, бросил свою веточку.
– Матушка просила поинтересоваться… – подводя отчаянно красневшую жену ко мне, спросил князь. – Травы какие-нито будешь давать? Или спалим демонову деревяшку и всего делов?
Я чуть поклонился разодетой княгине, торчащей не меньше чем на голову выше меня. Впрочем, князю под стать.
– Вдоль дорог, видел я, богомольская трава растет. Девок дворовых отправь, пусть охапку нарежут. Только так, чтоб с корнями не дергали, а срезали, как грибы. На ночь глядя заваривайте и пейте. Да заготовьте впрок. Ну, если наследнику брата решите заделать…
По лицу княгини вспышкой пробежал отблеск пламени не сожженного еще трона.
Походным строем, печатая шаг, пришел отряд ростокских лучников, вместо оружия в руках несший сухие ветки. Народ раздался, признавая право соседей по орейским уделам принять участие в ритуале.
– Завидую я тебе, светлейший, – грустно улыбнувшись, выговорил Ратомир. – Любят тебя твои подданные. Глянь, как радуются!
– Так ведь и я их люблю, – честно признался Уралан. – Это ж дети все мои. Есть которые и неразумные, кого и наказать надобно, чтоб разум в голову через задницу вбить. Добрые есть и не очень. Хитрых много, чья мысль дальше сегодня не идет. Этим разъяснять приходится, учить на много лет вперед хитрить… Всяких много. Вот вернешь государство свое, поймешь! А будешь людей любить, так и тебя полюбят.
– Как каждый поодиночке, так они все хорошие, – потрясающе напевным, мелодичным голосом вдруг поддержала мужа княгиня. – А как все соберутся, так неразумные, словно дети малые. Такое иной раз учудят, диву даешься! Словно народец-то весь, как один человек, что говорить не может. Зато слышит все и сердцем чует. Кто такого немца, как родного, любить-голубить будет, к тому он и тянется. Обмануть его и вовсе не получится…
– Благодарю за мудрость, – совершенно искренне поклонился принц княжеской паре. – Выходит, зря я переживал да завидовал.
Прошли отряды княжеской дружины. Трон окончательно скрылся под горой хвороста. Воевода дубровический уже и факел принес, да в руки Уралану
