вручил. И толстобрюхое, отъевшееся за день солнце свалилось за твердь земную. Можно было подводить итог вековому уроку.
Князь, поймав мой взгляд, оставил руку жены и встал рядом.
– Ну, пошли, – вздохнул я.
Народ расступился, давая дорогу священному огню.
– Как все вместе пищу огню сему несли мы, так и народы орейские. Каждый в своем уделе хозяин, но как злу дорогу заступить, надобно вместе собраться, – выкрикнул я, держась за рукоять факела вместе с князем, у подножия горы дров. – Помнят пусть в веках об уроке этом! И будут сыновья кровь отцов вперед нести, а дочери сердце радовать.
Я слегка надавил на рукоять, заставляя чадящий светильник наклониться.
– Помнить будем и чтить правду орейскую, – громко сказал князь. – У братьев наших, соседушек, прощения просим. Уроком сим престол дубровический за всех ответил. Так же, все вместе, и искупим делами.
Сушняк разгорелся быстро. Задорные пламенные язычки-следопыты лихо осмотрели приготовленную им пищу и тут же разрослись, взмыли вверх урчащим от удовольствия пламенным великаном. И в огненном вихре черным силуэтом видно стало проклятый княжий трон. И тут я понял, почувствовал, как из глубины леса прибывает, приближается несколько сотен незваных и нежданных зрителей. И среди них десять… Семнадцать… Нет! Двадцать два Мастера Ветра!
Всколыхнулся люд. Вскрикнула и заголосила какая-то нервная баба. Заплакали дети. Схватились за копья суровые воины. Напрягся и почти сразу расслабился князь. Ибо на опушке Великого леса, словно призраки из тьмы, появлялись воины лесного народа. И было их столько, с каким числом Старый Белый на землях орейских порядок наводил да Правду устанавливал.
Лесные братья мягко, словно по неверной хвое, скользили к гудевшему пламени и один за другим бросали туда по одной длинной оперенной стреле.
– Завтра в лагерь к вам придем, – шепнул Сворк, не менее остальных изрисовавший лицо черными да зелеными полосами.
Я выпучил глаза. Дружина лесная со знаками большой охоты!
– Пепел потом пусть соберут и в яме глубокой закопают, – успокоив сердце, делая вид, словно все именно так и задумывалось, наказал я князю. – Да яму роют пусть подальше… На перекрестке, что ли.
Уралан кивнул и вдруг поклонился. В пояс. Гораздо глубже, как должно бы спину гнуть князю удельному.
Следующим утром наш лагерь на границе дубрав, с самого рассвета гудел как пчелиный улей.
Сначала прискакал во главе конной сотни опытных дружинников имеющий громадный шанс перестать быть наследником дубровического престола племянник Уралана, молодой Яролюб. А следом пошли-поехали добровольцы. И каждого нужно было встретить, выяснить, каким оружием лучше владеет, и определить к какой-нибудь сотне. Впрочем, когда счет охочих людей перевалил за полтысячи, пришлось назначать новых сотников для новых сотен.
Ратомир тут же указывал, в каком месте и как ставить палатки, кому сдавать принесенную с собой снедь, где костры зажигать…
К обеду похолодало. Со стороны степи задул пронзительный ветер. Небо затягивало низкими серыми тучами. Народ засуетился еще больше, готовясь к затяжным весенним дождям.
– Черемуха зацветает, – пояснил я принцу. – Пока цвет не осыплется, моросить будет.
– Пошли людей в лес, – тут же скомандовал воевода Инчуте. – Пусть дров побольше заготовят да в возы сложат. Чтоб сухое топливо для костров всегда было. Воин без горячей пищи слабеет быстро!
И повернулся ко мне:
– У обозных телег парни собрались. Те, кто луки с собой принес. Надо бы глянуть…
– Конечно, командир, – улыбнулся я. Настоящая причина моего задания, хлопая распоясавшимся на ветру плащом, приближалась к принцеву шатру. Конники успели уже разбить свой лагерь, и теперь их командир шел к Ратомиру на разговор.
Лица некоторых из дубровичевских лучников показались смутно знакомыми. Может, и мучился бы, вспоминая, да они сами напомнили:
– В Ростоке ваш ученик нас как дитятков малых в турнире побил! – поклонился один из них. – Спрашивали после – люди говорят, кого Мастер Ветра примечает, те только лучному делу подмастерья. Остальные – хочь и вовсе за оружие не берись. Засмеют.
Я хмыкнул. Раньше-то сдуру считал – чтоб из лука стрелять, умная голова на плечах, сильные руки да верный глаз нужны. Спасибо! Просветили…
– Поклониться вам, значицца, пришли. В ученики проситься. Сами-то мы в Дубровице-граде не из последних стрельцов…
– И сколь числом вас, ходоки?
– Полста пять.
Я задумался. Снова выходило, что лучные сотни неполными оказывались.
– Ведомо ли вам, что на войну идем? И что против короля-оборотня можете и головы сложить?
– Пробои каленые не небу, чай, пузо чесать куют. Мы в войско и шли. А только хочется науки вашей постичь.
– Ну, принцем Ратомиром, командиром нашим верховным, я воеводой стрелецкой рати назначен. А значит, и науке вместе с ростокцами учить стану. Туда вон идите, – я взмахнул рукой в сторону палаток у стяга Ростока. – Инчута-лучник вас по сотням поделит, командиров покажет да где шатры ставить
